Тихоокеанский гамбит

Все кто носил мундир, знает, что служба не сахар. Даже если она проходит в местах, которые считаются «мировой сахарницей». Именно так с конца XIX века именовались гавайские острова. В ту пору, естественно, для защиты всего хорошего от всего плохого, здесь и появилась американская военно-морская база. Когда в 1893 году местная королева решила проявить немножко самостоятельности, она тут же обнаружила, что командование базы в Пёрл-Харборе получило четкие инструкции о том, что такое хорошо и что такое плохо, и королева им не соответствует.

Естественно, для защиты народного волеизъявления, территория островов вскоре была аннексирована США, а военно-морская база на Тихом океане здесь утвердилась на вечные времена.

ВРАГ….ЗА ВОРОТАМИ

К началу Второй мировой войны служба здесь считалась в американском военно-морском флоте самой курортной: замечательный климат, опасности вокруг никакой и близко нет. Служба больше напоминала раз и навсегда принятый ритуал, а не четкое осмысленное действие. В 1941 году здесь располагались немалые силы: около двух пехотных дивизий и крупная военная эскадра – большая часть Тихоокеанского флота США.

Обстановка в мире накалялась, Германия захватила большую часть Европы, бомбардировками ровняла с землей английские города, затем напала на СССР, но так называемые страны оси, Италия и Япония, особо резких движений не делали. Во всяком случае, не против США. Командующие наземной группировкой на Гавайских островах и флотом, генерал Шорт и адмирал Киммел, следили за происходившим где-то там, за океаном, словно находясь в театральной ложе. Конечно, из Вашингтона им слали предупреждения, что японцы где-то там наращивают ударную группировку, но изо дня в день ничего не происходило, лишь убаюкивающе качались пальмы, рокотал Тихий океан, и слышалось вокруг приветливое «Алоха!»

Конечно, враг – здесь это была Япония – вел себя не совсем благостно, но ведь это было где-то там, за горизонтом! Пользуясь оккупацией Франции, Страна Восходящего солнца захватила Французский Индокитай (часть Вьетнама). Это настолько возмутило Британию, что она тут же объявила Японии нефтяное эмбарго. В Токио намек поняли и решили захватить богатую нефтью Индонезию. Благо, та была голландской, а Голландию немцы тоже свели на нет. Вот тут взгляды в японском Генеральном штабе обратились к Пёрл-Харбору. Стоявшая там ударная группировка могла сильно подпортить жизнь флоту микадо, и превратить японские морские коммуникации в морской тир. И то, что на самих американских кораблях ни о чем таком не помышляли, роли не играло – японцы решили перехватить инициативу.

БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ?

В Вашингтоне в это время разыгрывались нешуточные баталии, но совсем иного толка. Здесь «ястребы» во главе с самим президентом Франклином Делано Рузвельтом боролись с «изоляционистами», предлагавшими не соваться в большую войну, пользуясь отдаленным положением, отсидеться за морем, снабжая и финансируя все воюющие стороны. В Первую мировую войну эта политика отлично сработала, позволив вмешаться в драку, лишь когда участь Германии и ее союзников уже была полностью решена. Так США и лавры победителя достались за недорого, и вклад в экономику военных заказов обеих воюющих сторон был огромен. Теперь же Рузвельт требовал определиться, что было просто возмутительно: «конечно Гитлер мерзавец, но с 1920-х годов Уолл-стрит вложил в немецкую экономику колоссальные деньги, так что ж теперь из-за политических дрязг отказаться от интересов бизнеса?!» Вашингтонские прения длились и края им не было видно.

А в это самое время в Токио военно-морское командование строило планы дальнейших взаимоотношений с США. Мирный вариант не рассматривался – нефтяные коммуникации были слишком дорогим призом, чтобы оставлять его на добрую волю главного стратегического противника. И что с того, что в Белом доме сегодня не намерены воевать? «Сегодня» заканчивается и неминуемо приходит «завтра». Так что единственные разногласия в японском военном руководстве возникли по вопросу: искать ли большого морского сражения, как положено гордым потомкам самураев, или же внезапно ударить по развеселой американской курортно-военной базе в Пёрл-Харборе.

СЮРПРИЗ ДЛЯ ЯНКИ

В конце концов, решили бить врага в его гавайском логове. С целью достижения максимального эффекта был предусмотрен комбинированный удар: из-под воды и с воздуха. В то время, как воздушные армады, накатываясь волна за волной, наносили бы удар по площадям, не особо заботясь о точности бомбометания, подводные лодки – малютки, подойдя на «пистолетную» дистанцию, должны были торпедировать наиболее важные американские корабли.

В первую очередь – ударные авианосцы. Но…по чудесной «случайности» их там не оказалось. Всего на Тихоокеанском театре военных действий находилось три таких боевых корабля, однако в это время один из них ремонтировался в Калифорнии, а еще два оказались выведены из Пёрл-Харбора перед самой японской атакой.

Но и без того в сравнительно небольшой гавайской бухте хватало целей для налета – 93 корабля, включая 8 огромных линкоров, 2 тяжелых и 6 легких крейсеров, три десятка эскадренных миноносцев, 5 разнокалиберных подводных лодок и множество вспомогательных боевых кораблей: тральщиков, сторожевиков, минных заградителей и т.д. Промахнуться было тяжело.

УТРО РАСПРАВЫ

Однако беспомощной жертвой, отданной на заклание, главная военно-морская база США на Тихом океане вовсе не была. Небо над Гавайями защищали 294 зенитных орудия и 394 самолета наземного базирования. К этому еще следует прибавить зенитные пушки и пулеметы, установленные на кораблях. Кроме того, в ноябре 1941 года сюда были доставлены и введены в строй 6 мощных (по тем временам) радиолокационных станций дальнего обнаружения СЦР-270. Установленные на горе Опана, на северной оконечности о. Оаху, эти установки могли обнаружить воздушные цели за сотни километров. Что они и сделали 7 декабря 1941 года в 7 часов 2 минуты по местному времени. В 220 км от Пёрл-Харбора в сторону острова двигалось великое множество самолетов. Еще через 7 минут были установлены координаты приближающейся воздушной армады и результаты немедленно были доложены по инстанции в информационный центр в форте Шефтер.

И вот тут начинается целая череда «странностей», подходить к которым с точки зрения военного искусства просто нелепо. Однако поскольку сражение при Пёрл-Харборе – свершившийся исторический факт, то все происходившее стоит отдельного пристального внимания.

Дежурный офицер в форте Шефтер, в прочее время офицер связи авиации преследования, отмахнулся от тревожного сообщения и велел не беспокоиться, мол, это возвращаются на базу свои самолеты. Кому, как не офицеру ВВС было знать, что в это время в воздухе не было сколь-нибудь крупных воздушных подразделений американской авиации?! Да, в ту пору радиолокаторы еще не могли определять систему обнаруженного самолета, но понять, что если своих в воздухе нет, то в небе либо враг, либо вовсе уж эскадра инопланетян, мог не то что кадровый офицер, а едва проснувшийся местный бойскаут. Но этот козел отпущения был лишь первым в стаде себе подобных.

Пёрл-Харбор спал. И это был не тот сон, который мог в единый миг прервать ревун сигнала боевой тревоги. Он спал беспечным сном курортника, расположившегося в свое удовольствие на берегу теплого моря. Для обороны базы действительно было установлено немало зенитных орудий, но многие из них отчего-то вовсе не имели расчетов. Более того, в условиях уже идущей мировой войны, в ряде мест боеприпасы, как и горючее, находились под замком. Так что теперь, чтобы поднять в небо истребители и встретить армаду врага на подступах к Пёрл-Харбору, нужно было сначала отыскать тех, кто знал, где находятся ключи, затем подготовить самолеты к вылету, дождаться экипажи…

За двадцать километров до острова бдительные РЛС потеряли цель. Самолеты противника вошли в мертвую зону. И теперь «мертвой зоной» предстояло стать уже самой базе – чтобы ни решили в этот момент предпринять американцы, было слишком поздно. В 07.55 первая волна японских штурмовиков и бомбардировщиков обрушилась на Пёрл-Харбор. В безоблачном голубом небе их не встретил ни один (!) американский истребитель, не стрельнула в ответ ни одна зенитка. В 08.00 командующий Тихоокеанским флотом адмирал Киммел передал в эфир открытым текстом: «Командующим Азиатским и Атлантическим флотами, воздушная атака на корабли – это не учения!»

Это и впрямь были далеко не учения. Японцы тщательно подготовились к неофициальному визиту на главную американскую военно-морскую базу в Тихом океане. У них имелась подробная схема расположения военных объектов, средств ПВО, аэродромов и даже расстановки кораблей в акватории порта. Вот только уход авианосцев они упустили. Но… продолжим считать это случайностью.

«ВЗОЙДИТЕ НА ГОРУ НИИТАКА»

Японская наступательная операция готовилась в обстановке полной секретности и проводилась с отменной четкостью и слаженностью. 26 ноября 1941 года 2 линкора, 6 авианосцев, 9 эсминцев и 3 подводные лодки японского императорского флота вышли с базы в заливе Хату-капу на Курильской гряде и отправились курсом на юг. В ночь 7-го декабря эскадра находилась уже на дистанции менее 500 км от Гавайских островов. Здесь она соединилась с подводной «волчьей стаей» – 27 субмаринами, патрулирующими вражеское побережье в ожидание сигнала атаки. И ранним утром в эфире раздались заветные слова: «Взойдите на гору Ниитака». В 06.00 с японских авианосцев поднялось 183 самолета первой волны (49 штурмовиков-бомбардировщиков, 40 штурмовиков-торпедоносцев, 51 пикирующий бомбардировщик и 43 истребителя прикрытия).

Первый удар по спящему флоту и аэродромам был ужасен. Но к чести американских экипажей, он не вызвал безумной паники, на которую явно рассчитывали японцы. Даже в то время, когда японские самолеты, казалось, абсолютно безнаказанно уничтожают дремавший флот, нашлись смельчаки, готовые, рискуя жизнью, огнем штатных зенитных средств отразить атаку врага. Потеряв 9 самолетов, первая ударная волна ушла восвояси.

Вслед за первой волной пришла вторая, из 170 самолетов (54 штурмовика-бомбардировщика, 80 пикирующих бомбардировщиков и 36 истребителей). Но эффект внезапности уже был утерян и организация противодействия врагу, хоть и на скорую руку, налажена. Еще 20 японских самолетов рухнули в море, к тому же, атака подводных лодок была своевременно обнаружена и 5 субмарин отправлено на дно.

Однако, все это можно было считать лишь скромным «утешительным призом». Американский флот безвозвратно потерял 4 линкора, крейсер, 2 эсминца и минный заградитель. Еще 4 линкора, 3 крейсера и эсминец были серьезно повреждены. На аэродромах было уничтожено 188 самолетов разных типов. Во время налетов погибло более 3,5 тыс. матросов, солдат и офицеров и около сотни мирных жителей.

КАТАСТРОФА ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ

Естественно, в этот момент пришло время для горьких пилюль и вынужденных уроков. Уже 9 декабря Рузвельт, выступая по радио перед страной, заявил: «Я могу сказать с величайшей уверенностью, что ни один американец сегодня или спустя тысячу лет не будет испытывать ничего, кроме гордости по поводу нашего терпения и наших усилий на протяжении многих лет, направленных на достижение мира на Тихом океане, который был бы достоин и справедлив для всех стран, больших и малых. И ни один честный человек ни сегодня, ни тысячу лет спустя не сможет подавить чувства негодования и ужаса по поводу предательства, совершенного военными диктаторами Японии под прикрытием флага мира, который несли среди нас их специальные представители».

Америку немедленно охватил национальный подъем – в несколько дней все японцы, жившие на Западном побережье, или же не японцы, но те, кого можно было принять за японцев, вне зависимости от гражданства и срока пребывания в США вывозились вглубь страны и размещались в специальных концентрационных лагерях. Вопрос о вступлении Америки в войну или же поддержании нейтралитета больше не стоял на повестке дня – Япония и ее союзники должны получить жесткий ответ за свои злодейства!

ПРЕЗИДЕНТСКАЯ РАСПРАВА

Конечно же адмирал Киммел и генерал Шорт, а также ряд офицеров более низкого ранга оказались под следствием и едва не были линчеваны толпой, жаждавшей их смерти. В Конгрессе США вовсю раздавались призывы самого тщательного расследования беспримерной катастрофы американского флота. Но отдавать подобное расследование конгрессменам Рузвельт не хотел категорически и уже 16 декабря начала действовать президентская комиссия, сформированная из верных ему людей.

Что же скрывал один из самых известных и популярных президентов Америки? Глобальные стратегические просчеты Комитета начальников штабов? Вовсе нет! Он скрывал потрясающий успех американской Службы Радиотехнической разведки.

Еще в апреле 1930 года отец американской криптографии Вольф Фридман создал крошечное подразделение, занимавшееся взломом шифров вероятного противника. В него вошли криптоаналитики Фрэнк Роулетт, Абрахам Синков и Соломон Кульбак. В середине 30-х годов прошлого века эта группа благополучно взломала японский дипломатический код, а в 1939-1940 – еще более сложный шифр, обеспечиваемый шифровальной машиной Purple. Именно этим сложнейшим аппаратом пользовалось командование Японского императорского флота, считая его принципиально несокрушимым. Таким образом, расшифрованные перехваты секретных депеш, курсирующих между Токио и Вашингтоном, а также между штабами японского ВМФ без промедления ложились на соответствующие столы в высоких правительственных кабинетах.

И потому любому грамотному военному специалисту, а таковых вокруг имелось немало, становилось интересно: отчего на Гавайях не имели своевременной развернутой информации о готовящемся ударе? Куда и зачем из Пёрл-Харбора перед атакой ушли авианосцы «Энтерпрайз» и «Лексингтон»? Как так получилось, что японская авиация проутюжила акваторию порта и пустила на дно американские линейные корабли постройки времен Первой мировой войны, но совершенно не проявила интереса к находившимся поблизости складам с горючим? А эти стратегические хранилища вмещали его почти столько же, сколько имелось на тот момент у самой Японии. Какое помутнение рассудка спасло судоремонтные мастерские и доки, позволившие в кратчайший срок ввести в строй поврежденные корабли?

Но президентскую комиссию интересовали совсем иные вопросы. Уже 17 декабря основные виновники катастрофы были названы. Их имена не стали неожиданностью. Следствие проводилось с беспрецедентными нарушениями, вплоть до того, что генеральный прокурор Робертс «забыл» привести к присяге ряд свидетелей. А других попросту не стал опрашивать. Не стал и знакомиться с массивом имевшихся документов. Основная задача комиссии состояла вовсе не в установлении истины, а в выгораживании правительства и лично президента.

В докладе, опубликованном 24 января 1942 года, прокурор Робертс писал: «Государственный секретарь выполнил свои обязанности, подробнейшим образом информируя военное и военно-морское министерства о международной обстановке и в деталях сообщая им о ходе и возможном окончании переговоров с Японией. Военный и военно-морской министры полностью выполнили свои обязанности, часто совещаясь с государственным секретарем и друг с другом, сообщая начальникам штабов армии и флота о переговорах с Японией и об их существенных последствиях…»

О достижениях криптоаналитиков в докладе не было ни слова, как и ответов на неудобные вопросы. Главное, общественное мнение получило объект для всеобщей ненависти, а военная катастрофа – простую и понятную всем причину.

Через три с небольшим года США нанесли сокрушительный ответный удар по коварным японцам. Хиросима и Нагасаки подверглись бомбардировке под девизом «Помни о Пёрл-Харборе». Дальше, когда свидетелей катастрофы уже практически не осталось, было снято яркое героическое кино, воспевавшее несломленный дух американских воинов в час высочайшего испытания. И, конечно же, была учреждена прочувствованная ежегодная церемония 7 декабря в том месте, где пошел на дно линкор «Аризона».

А поиск истины?! Зачем портить столь благостную картину?

Фото для материала предоставлены wikipedia.org