Однажды тридцать лет спустя

Ровно 30 лет назад – 14 марта 1990 года – в СССР приняли закон «Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР». 15 марта первым и единственным Президентом СССР стал Михаил Горбачёв. Тем же законом изменили текст 6-й статьи Конституции. Если раньше она декларировала монополию КПСС, то теперь говорилось, что КПСС вместе с другими политическими партиями и профсоюзами лишь участвует в выработке государственной политики и управлении страны.

Многие тогда считали, что эти изменения – следствие событий 4 февраля 1990 года, когда по центру Москвы прошли 300 тыс. человек, требовавших отмены 6-й статьи Конституции. Якобы в ответ на это Горбачёв начал прорабатывать вопрос о введение поста президента.

СУТЬ ДЕЛА

Действительно 5 февраля на совещании в Кремле Горбачёв поставил вопрос о введении поста президента и переходе к многопартийности. Однако анализ событий показывает, что такая властная трансформация готовилась еще за несколько лет до ее осуществления.

Отметим, что сама идея президентской власти для СССР не была ноу-хау горбачевской команды. Пост президента предлагал ввести Отто Куусинен Никите Хрущёву в 1962 году при разработке нового конституционного проекта. Куусинен мотивировал свое предложение тем, что если происходит переход от идеологии «диктатуры пролетариата» к построению «общенародного государства», то нужны соответствующие властные трансформации. А если точнее, то нужен институт президентства как фигура, не связанная с партийным аппаратом. Таким образом, введение поста президента явно нужно было для снижения веса КПСС в системе государственной власти в СССР. Однако тогда этот проект не был осуществлен.

Реанимация идеи президентства в увязке с идеей введения многопартийности возникает в декабре 1985 года, когда заведующий Отделом пропаганды ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев подал Горбачёву аналитическую (по сути – программную!) записку «Императивы политического сознания». Основная идея – разделение КПСС на Социалистическую и Народно-демократическую партию, объединенную в блок «Союз коммунистов СССР». Главой государства должен был стать Президент СССР (одновременно – глава «Союза коммунистов»). Его должны были избирать на всеобщих выборах сроком на 10 лет из числа кандидатов, выдвинутых двумя политическими партиями. Уже в этом проекте видно, что введение поста президента идет синхронно с лишением КПСС властной монополии.

Идея аналитической записки была очень смелой для новоиспеченного заведующего отделом ЦК. Его опыт подсказывал, что любое лишнее движение – путь в опалу. Яковлев уже один раз уезжал из аппарата ЦК послом в Канаду. Значит, он был уверен, что его идеи не поставят крест на карьере. Горбачёв Яковлева тогда не поддержал, но уже в июле 1986 года сделал его секретарем ЦК по идеологии.

К политической реформе Горбачёв вернулся лишь летом 1988 года, когда было принято решение сделать ставку на вертикаль Советов. В результате, в 1989 году был избран депутатский корпус, внутри которого сразу же образовалось два крыла: консервативное (блок «Союз») и либеральное (Межрегиональная депутатская группа (МДГ). Горбачёв как спикер союзного парламента балансировал между ними.

И тогда же – летом-осенью 1989 года – в узких кругах помощников Горбачёва вновь возникла идея введения президентского поста, которую тот отверг. Однако к концу 1989 года Горбачёв сменил точку зрения. И группа в составе помощника генсека Георгия Шахназарова, академика Владимира Кудрявцева, консультанта Международного отдела ЦК Вадима Собакина начала проработку вопроса о введении президентства. К этому моменту Михаил Горбачёв, по его собственным воспоминаниям, понял, что быть спикером ему довольно утомительно: «просидев на первой сессии Верховного Совета на председательском кресле, старательно вникая во все детали процедуры, регламента, работы комитетов и комиссий, понял, что просто невозможно физически сочетать непосредственное руководство парламентом с другими функциями».

В начале 1990 года Яковлев пригласил к себе помощника генсека Андрея Грачёва и Вадима Собакина, поручив изучить зарубежные модели президентства, выбрать оптимальный и адаптировать его к советским реалиям. Оставим в стороне политико-юридические споры горбачевского окружения по этому вопросу. Гораздо более интересно другое: а кто и зачем двигал эту тему?

Большинство свидетелей считают, что «толкачем» этой идеи был Александр Яковлев в тандеме с помощником генсека Анатолием Черняевым. Их «коньком» было увязывание введения президентства с идеей лишения КПСС политической монополии. Весь январь и февраль 1990 года Яковлев и Черняев «обрабатывали» Горбачёва, и в итоге им удалось убедить не только генсека, но и большинство членов Политбюро.

И вот здесь начинается самое интересное! А в чем была мотивация Яковлева и Черняева? Как писал в своем дневнике 3 января 1990 года Черняев: «Пока он не сбросит с себя „коммуниста, верного социалистическим ценностям“, перестройку ему дальше не двинуть». Чуть позже – в середине января – Черняев в разговоре с Яковлевым сказал, что «речь идет о coup d›État (государственном перевороте)». На что Яковлев ответил: «Да, и нельзя медлить».

Александр Яковлев и его единомышленники имели далеко идущие планы по слому советской системы. Об этом он говорил уже после распада СССР: «Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще». Чем не coup d›État?

О мотивации Яковлева существует множество как апологетических, так и «чернушно»-конспирологических мифов. Однако видимо, все было проще и значительно хуже: он был разочаровавшимся в советской системе догматиком. И, как всякий догматик, он просто поменял в своем сознании плюсы на минусы. Очевидцы вспоминали, что в конце 1960-начале 1970-х годов Яковлева считали сторонником секретаря ЦК и члена Политбюро Александра Шелепина, которого считали сторонником «неосталинистского разворота» и звали за глаза «железным Шуриком». Именно подозрение в «шелепинстве» было причиной интриг против него со стороны либералов из окружения другого секретаря ЦК – Юрия Андропова.

Сам же Александр Николаевич рассказывал о себе в мемуарах еще более интересные вещи. Например, что именно его вызывал к себе накануне снятия Никиты Хрущёва со всех постов Михаил Суслов и попросил написать передовицу «Правды» по этому вопросу. Получается, что будущий «архитектор перестройки» входил в круг ближайших доверенных лиц самого главного ортодокса? Или Суслов был тайным отцом перестройки?

Однако вскоре с Александром Яковлевым произошла эволюция. Причина этой эволюции – вопрос отдельный. Однако, как утверждает историк Николай Митрохин, «в 1970–1972 годах он успел проделать стремительную идейную революцию, превратившись из ортодоксального сталиниста с антисемитским уклоном в прогрессиста и покровителя «ревизионистов».

Оказавшись в 1985 году вновь в аппарате ЦК, Яковлев увидел в Михаиле Горбачёве фигуру, способную помочь реализовать ему свои замыслы. Однако Яковлев хорошо понимал, что Горбачёв не согласится ломать монополию КПСС, если ему не предложить разменять пост генсека на президентство, которое бы сохранило его личную власть. Однако реальность показала, что введение президентства стало роковым шагом, как для СССР, так и для Горбачёва.

«...ДА ЗАБЫЛИ ПРО ОВРАГИ»

Уже сама процедура введения президентства и избрание Горбачёва показали, что хорошо выстроенный на бумаге план Яковлева дает сбой. И сбой не один! Горбачёв и Яковлев рассчитывали, что часть консервативного крыла депутатов поддержат Горбачёва просто в силу партийной солидарности. А крыло либеральное согласится разменять президентство Горбачёва на отмену монополии КПСС. И вот тут оказалось, что все, как минимум, сложнее.

Начнем с того, что неприятным сюрпризом стал раскол МДГ. Часть ее лидеров (Анатолий Собчак, например) поддержали Горбачёва. Однако некоторые ее лидеры (Юрий Афанасьев) высказались против идеи президентства.

Тут же последовали и другие сюрпризы. Выступая на съезде, спикер парламента Казахстана Нурсултан Назарбаев поддержал введение поста Президента СССР, но увязал эту тему с возможностью перехода к президентской модели в союзных республиках. Отметим, что уже месяц спустя – в апреле 1990 года – Назарбаев стал президентом своей республики. И стал одним из первых республиканских лидеров!

Кроме того, соратникам Горбачёва, по мнению некоторых источников, пришлось вести закулисный торг с депутатами от Прибалтийских республик. И что его предметом стали некие обещания по части суверенитета Балтики.

Однако на этом «сюрпризы» не кончились. Еще накануне рассмотрения вопроса о введении президентства – 9 марта – Верховный Совет Грузии во главе с коммунистом Гиви Гумбаридзе принял постановление «О гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии», в котором говорилось, что «наличие поста Президента СССР при отсутствии поста Президента Грузии является отрицанием существования Грузии как суверенного государства». Участие депутатов от Грузии в голосовании по вопросу о введении поста президента признавалось неприемлемым. Более того, грузинские депутаты отменили договоры между Грузией и РСФСР от 21 мая 1921 года, договор об образовании Закавказской федерации от 12 марта 1922 года, постановили признать незаконным в отношении Грузии договор об образовании СССР от 30 декабря 1922 года, а также предписали начать переговоры о восстановлении независимого Грузинского государства.

20 июня 1990 года грузинский Верховный Совет дополнил свое постановление от 9 марта пунктом о необходимости прямых переговоров между Грузией и РСФСР. То есть фактически речь зашла об игнорировании союзного Центра. Таким образом, введение поста Президента СССР привело к цепи суверинизаторских поползновений со стороны республик.

ФОТО: САБАЛЯУСКАС АЛЬГИРДАС, ЮРГАЙТИС/TASS

Однако все это было только началом. За полтора года своего существования институт президентства в СССР так и не нашел своего места в системе власти. Он оказался всего лишь инструментом покупки согласия Горбачёва на уничтожение монополии КПСС. Но вот стать эффективным властным институтом он так и не смог. Последовала «чехарда» с созданием и ликвидацией Президентского совета, созданием Совета безопасности, попыткой передачи значительной части полномочий Политбюро этим двум советам, преобразованием Совета Министров СССР в Кабинет министров при Президенте, а затем ликвидацией и его.

Вместо инструмента укрепления общесоюзной государственности институт президентства стал одним из механизмов развала страны.

ДЕЖАВЮ?

Казалось бы, сейчас – тридцать лет спустя – вся эта история представляет собой чисто академический интерес для историков, политологов и юристов. Однако события начала 2020 года парадоксальным образом заставляют задуматься и над политической актуальностью уроков поздней перестройки.

В своем послании 15 января текущего года Владимир Путин декларировал внесение в действующую Конституцию целого ряда поправок. Если суммировать смысл этих поправок, то их смысл можно свести к тому, что одновременно усиливается роль обеих палат парламента, правительства, Совета безопасности, а также Государственного совета. Причем Госсовет становится органом, прописанным в Конституции.

Совершенно очевидно, что эти изменения нужны для транзита власти. Многие считают, что их цель, в первую очередь, сохранение позиций Владимира Путина во власти и в политической элите после того, как закончатся его полномочия в 2024 году. Ничего плохого в этом в принципе нет. Другой вопрос: а не приведут ли эти изменения к эффекту, близкому к тому, что произвело введение поста Президента СССР?

Конечно, Владимир Путин – не Михаил Горбачёв. Более того, нынешний российский лидер сделал многое для того, чтобы политически похоронить «горбачевское наследие». Однако события 1990 года и нынешняя ситуация похожа одним: созданием новых политических институтов и новой властной конструкции под конкретную политическую задачу и конкретную политическую фигуру.

Конечно, цели в 1990 году и сейчас разные: если в эпоху позднего Горбачёва нужно было разменять согласие первого лица на демонтаж КПСС на властную позицию для него, то сейчас нужно создать властную позицию для человека, который по действующему законодательству не может более занимать пост главы государства.

Если анализировать многочисленные утечки, предшествовавшие конституционным изменениям в России, то можно предположить, что было несколько конкурирующих между собой проектов, которые предполагали то усиление Госсовета, то какой-то из палат парламента, то Совета безопасности. Совершенно очевидно, что за каждым таким проектом стояли свои лоббисты, которые не только выполняли поставленную им задачу, но и пытались совместить ее со своими интересами. А разве не то же самое было и в 1990 году? Михаил Горбачёв хотел получить новую властную позицию, а Александр Яковлев мечтал разрушить монополию КПСС. Однако все эти конкурирующие проекты фактически оказались объединены в один в ходе конституционных поправок.

Фактически мы получаем ситуацию, при которой власть перетекает сразу в несколько институтов, конкурирующих между собой. А Владимир Путин, видимо, должен стать арбитром между этими институтами. Возможно, что у авторов такой конструкции есть свои резоны. Например, что с помощью создания данной властной конфигурации можно избежать конкуренции преемников и обеспечить преемственность власти. Однако не получим ли мы в результате таких перемен хаос и бесконечную войну всех против всех?