Первые электронные…

13 мая этого года Госдума РФ утвердила возможность проведения дистанционного (в том числе электронного) голосования на выборах всех уровней, а также на референдумах. Речь идет о голосовании через портал «Госуслуги» и возможности голосования по почте. Госдума приняла закон голосами «Единой России», депутаты аргументировали нормы пандемией коронавируса. Оппозиция увидела в нововведениях поле для фальсификаций и угрозу стабильности в обществе.

Эпидемия коронавируса, может быть даже на десятилетие, ускорила цифровизацию жизни в России. Этот процесс, имея массу преимуществ, имеет и много минусов. Политика ограничений свободы передвижения и деятельности в эти месяцы, показала власти широкие возможности «электронного концлагеря». Неплохим дополнением к QRкодам и штрафам за выход из дома, может стать электронное голосование.

Идея об электронном голосовании была вброшена в паблик как раз в контексте сюжетов вокруг эпидемиологических угроз. Хотя известно, что идея на разных уровнях обсуждалась и раньше, тем более есть примеры – общенациональных выборных кампаний в Эстонии, региональных уровней в Швейцарии и т.д.

Но мы знаем, что в России ничего не делается просто так – «ради удобства общества». Нужно искать скрытые стороны вопроса. Каковы плюсы и минусы электронного голосования?

ОТКРЫТЫЕ И СКРЫТЫЕ РИСКИ И УГРОЗЫ

Политическая конспирология сразу объявила «о введении» электронного голосования, и вопрос соответственно, стоит теперь только один: зачем?

На самом деле это пока похоже даже не проект. И вряд ли даже у авторов идеи есть пакет ответов на все вопросы, связанные с этим, пока еще, не проектом.

Но какие сильные стороны в введении электронного голосования могут заинтересовать федеральный центр?

Во-первых, это конечно дешевле, чем проводить общефедеральные и региональные избирательные кампании, на которые требуются десятки миллиардов рублей. В экономике после COVID-кризиса такая оптимизация будет очень кстати.

Цена любой избирательной кампании в России включает в себя не только бюджетные средства на техническую организацию голосования. Это быть может только половина расходов. Вторая половина, это расходы на политтехнологическую обработку электората, медийное обеспечение, работу с бюджетниками и т.д. Помимо того, что это дорого, это может стать довольно трудно в новых экономических реалиях. До сих пор «сбалансированность» выборной системы зависела от сравнительной социальной стабильности в стране. Теперь могут возникнуть турбулентности, непредвиденные обстоятельства, в целом изменения на политическом поле. Кто рискнет в таких условиях пойти, например, на выборы Госдумы в следующем году? А на президентскую кампанию 2024 года?

Чисто «по ощущениям», электронное голосование – штука, куда более потенциально контролируемая, а нужные практики, вот как раз сейчас, отрабатываются московским «цифровым концлагерем».

В ЧЬИХ РУКАХ ИГРУШКА?

Не электронное голосование плохо само по себе, и не цифровизация жизни в целом. Весь вопрос в том, в чьих руках окажутся мощнейшие инструменты влияния на жизнь страны. Сейчас все отлично видят, кто и как использует будущее для того, чтобы отправить общество в прошлое.

Жесткость, жестокость столичного «цифрового концлагеря» понятное дело, объясняется не заботой о здоровье людей. Мы видим полноценный реванш хозяйственных группировок, которым нужна стопроцентная власть и полный контроль над обществом. Издевательство над людьми, которое смогли организовать власти Москвы и Московской области имеет глубокую природу.

Тесную, работоспособную смычку крупного бизнеса с коррумпированным чиновничеством и силовиками легко может разрушить даже такая относительная прозрачность и урезанные политические свободы, какие возникли в России в ушедшем десятилетии. Большим деньгам требуется тишина и зачищенный политический ландшафт. Не нужны тут всякие экологические протесты, отказ населения от реновации, сопротивление градостроительной политике.

В той жесткости, с которой в столичном регионе был организован режим самоизоляции, ненависть, презрение, глубочайшее недоверие и обида коррумпированных финансово-промышленных элит региона на гражданское общество. Как только судьба дала им в руки в экстремальных обстоятельствах инструмент подавления, Москва не преминула воспользоваться им в самом жестком режиме, при этом с полной готовностью разрушить экономику, нормальную жизнь – лишь бы до конца провести эксперимент по цифровому контролю над обществом.

Поэтому проблема электронных выборов вторична – возможно, это хороший инструмент для минимизации расходов при необходимости сохранить квазидемократические процедуры в российской политике. Все равно реальной свободы выбора у российского общества нет. А в дальнейшем и не будет смысла ее добиваться – свобода политического процесса нигде в мире уже не конвертируется в развитие.

Важно добиться демонтажа нарастающей угрозе всевластия столичных торгашей, «плиточников», «бордюрщиков», и прочей хозяйственной мафии, которая окончательно потеряла берега.

Это кстати, вопрос, выходящий широко за рамки ближайших выборных кампаний, в каком бы виде их не провели – в офлайн или в онлайн. В элитных хозяйственных группах возникает запрос к власти, в арсенале которой не манипулятивные инструменты и игры в демократию, чем хорошо запомнится в истории эпоха Владимира Путина, а инструменты подавления, тотального контроля, обеспечивающие широкую социальную дистанцию между властными элитами и подконтрольным населением.

И здесь технологии настоящего и будущего могут отбросить нас в далекое прошлое. Региональные режимы, организовавшие «цифровой концлагерь» необходимо демонтировать как можно скорее, это действительно угроза будущему России. Получить в наше время ренессанс ранних нулевых, когда реальная власть лежит в руках криминальных решальщиков, не лучшая перспектива.

НУЖНЫ ЛИ ВЫБОРЫ?

С каким количеством проблем работают системы, обеспечивавшие самоизоляцию населения в период эпидемии коронавируса, все видели. Не говоря уже о том, что все использующиеся технологии работают на иностранном софте, не российском программном обеспечении. «Дырок» в этих технологиях уйма, но обеспечить честность подсчетов итогов выборных кампаний, можно.

Другой вопрос – легитимность электронного голосования в обществе. Произойдет то, что произошло сейчас в период эпидемиологических ограничений. Люди не просто не приняли жесткость ограничительных мероприятий, они не приняли ее от коррумпированных, и никем в действительности не избранных региональных коррупционных монстров.

Но сейчас кризис легитимности московской мэрии. А электронное голосование создаст кризис легитимности федерального центра. Мало, кто поверит в искренность и готовность играть по правилам при столь радикальных изменениях.

ПЕРВЫЕ ЭЛЕКТРОННЫЕ ВЫБОРЫ

Регионом хедлайнером процесса может стать Татарстан, ЦИК которого заявила о наличии таких возможностей во время ближайших выборных кампаний, они пройдут в сентябре. Жители республики будут выбирать главу региона и муниципальных депутатов. Очевидно, что обкатка новых технологий будет происходить в тех же регионах, где к этому времени сумели протестировать системы массового контроля за населением. Татарстан – один из регионов, которые оказались в авангарде этого движения. Соответственно сложился опыт контроля за искусственным интеллектом. Цифровые механизмы мониторинга прозрачнее и надежнее аналоговых, но весь вопрос в том, кто держит руку на кнопке. И здесь неограниченный ресурс махинаций. Вплоть до того, что в рамках электронного голосования намного легче организовать массовый, но абсолютно законный вброс бюллетеней – обеспечить электронную явку на выборы работников крупных предприятий, например, намного легче, чем в офлайн. При этом как обеспечить наблюдение за подсчетом итогов голосований, пока не ясно вообще.

Соответственно, первый опыт обкатки технологий будет там, где и уже наработан опыт, и есть больший уровень общественной легитимности таких новаций. Он, конечно же, в регионах, где были опробованы самые жесткие технологии мониторинга самоизоляции.