С войною мы покончим счеты…

Некая правительственная статс-дама сообщила стране, что на сегодняшний день 221 ветеран Великой Отечественной войны встали в очередь на получение бесплатного, положенного им по закону жилья. Комментировать это сообщение сложно с единственной оговоркой: сколько еще должно пройти времени, чтобы умирающие старики получили то, за что воевали? Увы, но в таком же положении оказались и те, кто отдал свои жизни на полях сражений, которым было отказано в последней малости – быть преданным земле по-человечески.

Если говорить о Псковской области, то последняя великая война оставила на ее территории несколько тысяч воинских могил, многие из которых сегодня уже утеряны, позабыты, а зачастую и разграблены. Сегодня основную нагрузку по поиску воинских захоронений добровольно взяли на себя те, кого раньше называли «красными следопытами», а ныне – поисковые отряды, сформированные по принципу добровольности и сопричастности к нашей великой истории. Немаловажный факт: новое демократическое руководство страны только в 1993 году озаботилось принятием Федерального закона РФ «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества», главным изъяном которого стала строгая регламентация деятельности общественных объединений поисковиков. При этом властные структуры были избавлены от каких-то конкретных обязательств, что для Псковской области, которая была освобождена от оккупантов только в 1944 году – по сути, одной из самых последних, следует считать недоразумением. И это еще мягко сказано… Согласно официальной статистике, немецко-фашистские захватчики нанесли региону поистине невосполнимый урон – было стерто с лица земли более 5 тыс. псковских деревень, 17189 мирных граждан расстреляны, сожжены заживо 1950 человек – только в одном Порховском районе вместе с жителями было уничтожено около 200 сел, включая печально знаменитую Красуху. Увы, но дорога на Курляндию была обильно полита кровью солдат Красной Армии: с января 1942 года по август 1944 года было проведено 6 наступательных операций, в ходе которых частям пришлось прорывать несколько оборонительных линий противника. В том числе самую мощную из них – «Пантеру». В феврале – июле 1944 года только в боях участвовали восемь армий (30 дивизий), которые разгромили или нанесли серьезные потери 11 дивизиям вермахта. Захоронения погибших, сожженные деревни и села, разграбленные хозяйства – вот что осталось после того, как немцы были выбиты с ее территории. Увы, но сегодня с сожалением приходится констатировать, что следующим шагом тогдашнего режима стала… негласная борьба с всенародной памятью. Говоря простым языком, создавалось впечатление, что память о войне, как бы, заметали под коврик, чтобы она не слишком бросалась в глаза.

ДЕЙСТВУЙ ПО УСТАВУ!

В армии все делается по Уставу. В нем прописано не только, как щи да кашу варить, как солдату в баню ходить, но и, как следует проводить захоронения тел погибших во время боевых действий. Руководством к действию в этом случае послужил приказ (№ 138 от 15.03.1941 г.) наркома обороны, в котором на этот счет были даны четкие указания. Например, могила должна быть вырыта на глубину 1,5 метра, после чего требовалось сделать холмик высотой в 50 см. И далее: зафиксировать количество погибших, указав при этом их имена, фамилии. Порядок погребения требовал также изъятия документов, одного из вкладышей солдатских медальонов, личных вещей, однако он зачастую нарушался, потому что в условиях переднего края (и наступления – тем более) предлагаемые инструкции выполнить было нелегко по причинам порой весьма прозаическим. Например, уходя в бой, солдаты оставляли личные вещи и документы либо в окопах, либо в обозе. Когда человек погибал, то для начала его следовало опознать. Но как, если при нем обычно было только оружие да кисет. Красноармейская книжка, завернутая в тряпочку, как правило, лежала в вещмешке, а карманов у гимнастерок у рядового состава по форме на 1 февраля 1943 года не было – карманы были «привилегией» офицеров. Если человек после боя оставался жив, его вещи потом привозил старшина, а в случае гибели делили младшие чины. Не мудрено, что в документах появлялись надписи подобные этой: «младший сержант, неизвестный, похоронен 1,5 км севернее развилки дороги». Однако чиновник (хоть он и в военной форме) не дремлет, поэтому дополнительной «страховкой» от разного рода нарушений стала следующая инструкция, в которой регламентировалась уборка полей сражений – приказ Народного комиссариата обороны СССР от 04.04.1942 г. Согласно этому документу сбор, документирование и захоронение оставшихся незахороненными погибших воинов Красной Армии возлагались на команды из гражданского населения под руководством местных советов. При этом данные о погибших, о местах захоронения должны были заносить в «Именной список трупов командиров и бойцов Красной Армии и гражданского населения, обнаруженных на полях сражений». Этот фолиант должен быть прошнурован и опечатан печатью местного Совета депутатов трудящихся. Ответственность за хранение и правильное ведение книги возлагалась на начальника команды. При этом следовало указывать место и время проведения работ, населенный пункт, номер могилы, ее точное расположение, количество и установленные биографические данные захороненных. При этом власти должны были проявлять заботливое отношение к оформлению могил воинов Красной Армии и гражданского населения: сами холмики предлагалось обкладывать дерном или камнем, сажать деревья или кустарник, сделать ограду и т.д. Еще одним важным документом стало постановление Совета народных комиссаров № 405-1650 (от 18.02.1946 года) «О взятии на учет воинских захоронений, о благоустройстве и сохранении братских могил и захоронений бойцов и командиров Красной Армии, партизан и партизанок Великой Отечественной войны. В нем военным отделам комитетов партии, местным советам предписывалось в трехмесячный срок (до 1.06.1946 г.) учесть все имеющиеся на подведомственной территории воинские захоронения и до 1 августа 1947 года принять меры по их благоустройству.

«СИЛАМИ КОЛХОЗНИКОВ СЕЛЬХОЗАРТЕЛИ»

Понятно, что сразу после освобождения в райкомах и горкомах партии «взяли под козырек» и… перевели стрелки приказного патриотизма на председателей сельсоветов, которые в случае неисполнения вызывались на заседания бюро райкомов, прорабатывались, после чего им ставилась безальтернативная задача: все работы следует выполнять «силами колхозников сельхозартели». Угроза «строгача» вызывала ответную реакцию и непременное шевеление на местах. Например, из Опочецкого райкома (Великолукская область) сообщали, что «выявлено по городу и району 130 братских и 605 индивидуальных могил воинов Красной Армии и партизан. В них похоронено 1012 человек, 16 братских и индивидуальных могил находятся на городских и сельских кладбищах, остальные вне названных выше территориях». По инициативе местных женсоветов некоторые могилы воинов, находящихся на задворках и в глухих местах, были намечены к переносу на городские кладбища. В качестве примера приводился случай, имевший место 28 апреля 1946 года, когда с городского вала на местное кладбище были перенесены останки подполковника Волкова. Похожие рапорты приходили из других мест. В частности, в рапортичке из Кудеверского РК ВКП(б) докладывали, что «абсолютное большинство могил огорожено оградками и озеленено… проводится повторный учет их количества и состояния…». Бывало, и наказывали за неисполнение инструкций. Например, серьезное разбирательство было проведено с руководством Великолукского района, где в запущенном состоянии оказались восемь захоронений вблизи деревни Лычково, где «четыре из них провалились». При этом местный облисполком строго предупреждал руководителей на местах, «если они не устранят отмеченные недостатки и не обеспечат повседневный (!) уход и сохранение братских могил, то провинившиеся будут привлечены к строгой ответственности». Ни о какой эксгумации, переносе останков на тот момент речи не шло, однако 12 марта 1946 года объявлен очередной этап «благоустройства могил воинов Красной Армии и партизан…», где к ранее принятым решениям добавили еще одно, а именно «индивидуальные могилы, находящиеся за пределами населенных пунктов, по возможности перенести на ближайшие военные, гражданские кладбища или объединить в отдельные братские могилы».

«Таким образом, появилось почти законное основание выкапывать останки, перевозить их на новые места или даже не делать этого, докладывая начальству, что все перенесли, а памятник установили, – считает писательница Дарья Тимошенко (Москва), которая на протяжении многих лет занимается изучением этой непростой темы. – Все получалось с точностью до наоборот, потому что, обязанность проводить текущие работы по охране военных кладбищ и братских могил, в части расходов, предписывалось исполнять за счет средств, отпущенных на благоустройство. Если учесть, что в бюджете 1946 года в той же Великолукской области было заложено только на штакетник, и на то, чтобы поднять холмики над просевшими могилами, то можно представить какой масштаб получили приписки и прямое очковтирательство».

НИ СИЛ, НИ ТЕХНИКИ

Увы, но запущенная в феврале 1946 года акция по переносу останков павших, как средство радикального и быстрого выправления ситуации быстро набрала обороты. При этом эффект был обратный: все больше могил зарастали травой, разрушались солдатские «пирамидки», исчезали таблички. С больших дивизионных захоронений вывозились единицы останков, зато в отчетах писали нужные слова о «патриотическом воспитании подрастающего поколения на примерах героизма воинов Красной Армии». При этом воинские мемориалы тупо сравнивали с землей. По словам очевидцев, тому были разные причины, но главная причина заключалась в том, для выполнения предложенных планов (повторимся) у населения не было ни сил, ни техники. К тому же во многих местах, где гремели когда-то бои, даже разминирование не начиналось. Усугубил обстановку неурожай 1946 года. С продовольствием было настолько плохо, что облсовет Великолукской области даже утвердил чрезвычайные меры по экономии и наведению порядка в расходовании зерна. И это были не местные инициативы – их принимали во исполнение Постановления Совета министров СССР и ЦК ВКП(б). В такой обстановке было, понятно, не до штакетника. К тому же «на все про все» были отведены крайне ограниченные сроки, не говоря уже о ресурсах: не хватало машин, бензина, лошадей т.д. На старых и малых – на тех, кто остались тогда в деревнях – возлагался уход и обустройство боевых захоронений, санитарных, мемориальных, временных, включая останки военнослужащих, заваленных в блиндажах, дотах, стрелковых ячейках, и т.д. Понятно, что при отсутствии сил и средств выполнить указания сверху физически не представлялось возможным, что создавало впечатление профанации «патриотической работы». Как власть относится на деле (не на словах!) ко Дню Победы люди поняли окончательно, когда 27 декабря 1947 года было принято решение считать 9 мая не праздничным, а обычным рабочим днем. К тому времени работы по «усилению патриотического воспитания» были в целом завершены: могилы павших бойцов зачищены, срыты солдатские холмики, штакетник убран. К чему это привело? Всего один пример, который привела Дарья Тимошенко, упомянув заметку, которая была опубликована на страницах «Псковской правды» (12.07.1949 г.). В ней сообщалось, что «тела воинов-освободителей были перенесены к собору Святогорского монастыря и с почестями похоронены в одной братской могиле».

Справка

В 1946 году на территории Псковской области было установлено 175 воинских кладбищ, 5417 (!) братских могил и 11 558 индивидуальных захоронений. С тех пор прошло более полувека, и, если верить более-менее свежим данным, которые приводят региональные СМИ на 1 декабря 2009 года, на территории региона на учете находилось 707 захоронений, в которых числятся захороненными 527 992 человека.

«Однако при более тщательном исследовании выяснилось, что в указанное число не вошли бойцы 30-й гвардейской стрелковой дивизии, которые погибли в мае 1944 года при освобождении Михайловского, – продолжает писательница. – Нет их и среди 354 имен, выбитых на стелах мемориала в Пушкинских горах, у стен уже современной обители. Объяснение сказанному простое: там похоронили лишь тех, кого нашли у Чертовой Горы, где проходили особенно ожесточенные бои. При этом неполный список потерь, куда вошли еще пять тысяч фамилий, появился лишь в 1985 году. Легко сосчитать количество бойцов, канувших в Лету, которые своими телами прикрыли череду неудач на этом участке 2-го Прибалтийского фронта».

ПОД ГРИФОМ «СЕКРЕТНО!»

Но вот парадокс: чем дальше от нас реальный, а не показушно-официальный День Победы, тем меньше остается мемориалов, зато с каждым годом поисковики сообщают об увеличении количества поднятых на поверхность останков. Причиной тому в Фонде «Достоверная история» считают не только во множественных и малоэффективных компаниях 1946– 1947 гг. По словам директора фонда, писателя Юрия Алексеева, причина кроется… в том, что до сих пор мы не знаем точных цифр потерь: и среди военных, и среди мирного населения.

«Отсюда разночтения, нестыковки, и порой откровенные фальсификации. Например, в записке генерала Соколова, который командовал войсками бравшими Псков, есть упоминание о лагере смерти «Шталаг-372» – он располагался за городом (ныне – это ул. Юбилейная). В ней он сообщал, что там погибло, и было захоронено около трех тысяч военнопленных. Откуда была взята эта цифра – сказать не могу, но позже мне довелось работать с документами, из которых я узнал, что в «Шталаге» погибло чуть ли не 75 тыс. Опять загадка: какие материалы послужили основой для таких выводов? Найти на нее ответ так и не удалось. Тем не менее, она по-прежнему гуляет по страницам разного рода отчетов, вызывая у специалистов профессиональное недоверие, – продолжает наш эксперт. «Подозрительны по вранью и свидетельские показания той поры. Например, на въезде в город установлен памятник, на фронтоне которого есть надпись, что здесь был концлагерь, в котором погибло почти 68 тыс. советских солдат. Мы провели анализ карт аэрофотосъемки тех лет, и пришли к выводу: никакого лагеря там не было, а была мастерская, в которой работали около сотни военнопленных. Однако «свидетели», опрошенные на ту пору, утверждают, что «колючка» огораживала территорию лагеря чуть ли не на семь километров, а тела погибших немцы сбрасывали в небольшой пруд, расположенный поблизости. В конце 60-х годов прошлого века этот водоем осушили (сейчас на этом месте стоит памятник Советской армии) и на дне нашли пару ржавых велосипедов. Тем не менее, фейк о Крестовском концлагере продолжает будоражить общественное сознание. При этом действительно мемориальные места варварски застраиваются без раскопок. До сих пор в Пскове памятен скандал, при возведении нового микрорайона на улице Юбилейной. Для многих патриотов-бизнесменов найденные останки стали неожиданностью. Кроме того нам удалось обнаружить точку массового расстрела псковичей – речь идет о деревне Андрохново, где сейчас с одобрения вышестоящего начальства построен т.н. «Белка-парк». Увы, но примеров подобного рода можно привести немало».

* * *

Как бороться с историческими фейками? Несколько лет назад активисты Фонда «Достоверная история» предложили создать при областном Комитете по культуре специальный центр, главной задачей которого стала бы координация работы всех поисковых отрядов региона, но главное – работа с документами времен Великой Отечественной и установление суровой (без прикрас и бравады) правды о последней войне. Жаль, что эта инициатива так и осталась без внимания. Если учесть, что режим секретности данных о Великой Отечественной войне продлен до 2040 года, то всю правду о трагедии русского народа мы узнаем не скоро. И последнее… Согласно официальной статистике сейчас на территории России почти 19 тыс. могил, в которых захоронено в общей сложности 4 с лишним миллиона человек. Из них известна только половина, что в год 75-летия выглядит довольно странно…

Фото из архива автора