Эрдоган глазами Путина
Дежурные формулировки приветственных речей можно смело игнорировать – они ни на сантиметр не приоткрывают завесу тайны. Поэтому мы вправе поразмышлять о том, что же явилось главным поводом короткого саммита Путина и Эрдогана.
В российском экспертном сообществе, к сожалению, принято считать, что турецкий президент – человек непредсказуемый, а его шаги не поддаются прогнозам.
СИРИЯ ДЛЯ ТУРОК – ЭТО ДОНБАСС ДЛЯ НАС
Например, директор Центра анализа мировой торговли оружием, член Общественного совета при Министерстве обороны России Игорь Коротченко считает Реджепа Тайипа Эрдогана безумцем. «Политика Президента Турции Эрдогана, по-моему, просто неадекватна. Человек потерял реальное ощущение того, что можно, а что нельзя в современной политике. И, разумеется, он идет на различные авантюры ради укрепления своего рейтинга и продления власти, – некогда заявлял эксперт. – Если Эрдоган вдруг настолько обезумеет, что реально начнет боевые действия, допустим, против российской авиагруппы в Сирии, то наши ответные действия в отношении Турции будут максимально эффективными и жесткими».
«Из-за сумасшедшего Эрдогана никто не хочет воевать с русскими. Ведь кроме его авантюризма, для этого нет никаких причин, – вторит Игорю Коротченко президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский. – Эрдоган действует в стиле такого очень последовательного джентльмена: мужик сказал – мужик сделал. Ну и что в данном случае тут может удивлять? Это нормальный бандит, рэкетир, шантажист, – эмоционально демонстрирует аудитории свое отношение к турецкому лидеру политолог. И добавляет: – У него такой психотип человека. Эрдоган – реваншист, он уверен в своей богоизбранности, он новый оттоманский султан».
На самом деле это, безусловно, поверхностные суждения, которые даже странно слышать от уважаемых экспертов. На моей памяти лишь коллега Олег Матвейчев дал достойный отпор еще одному эксперту по Ближнему Востоку Семёну Багдасарову, намертво приклеившему Реджепу Тайипу Эрдогану кличку «Султан», которую всегда произносит с легкомысленным пренебрежением. Эксперта Матвейчев назвал провокатором, что, безусловно, близко к истине.
В серьезной аналитике следует исходить из того, что Реджеп Тайип Эрдоган играет свою игру, преследуя собственные интересы, а Турция – наш вероятный противник. Весьма вероятный. И, прямо скажем, не самый комфортный. Именно поэтому очень важно разобраться, что движет ее президентом, какие у него и у нее слабые и сильные стороны. Нам жизненно необходимо уметь просчитывать ответные шаги этой некогда могучей империи, сто лет назад потерявшей все свои провинции.
Турция до сих пор испытывает фантомные боли – примерно такие же сильные, как мы после распада СССР. Должны ли мы с ними считаться? Возможно, считаться не должны, но иметь их в виду просто обязаны.
Например: почему туркам не понравился наш приход в Сирию? Да, мы находимся в Сирии на законном основании – по приглашению правительства. Казалось бы, почему кто-то должен испытывать недовольство, если одна суверенная страна просит о чем-то другую суверенную страну?
Но как бы мы сами отнеслись к приходу турецкой армии на Украину для участия в разрешении гражданского конфликта в том же Донбассе, если бы Владимир Зеленский официально попросил об этом Эрдогана? Ситуация-то почти идентичная: Сирию «создавал» Запад, когда кромсал наследие Османской (или, на европейский манер, Оттоманской) империи, как ему заблагорассудится, а сегодня мы чувствуем точно такое же давление Запада на наши постсоветские республики.
Эмоции не помогут разобраться в ситуации. Предпочтительнее смотреть на нее глазами Владимира Путина, который явно пытается доказать, что даже непримиримые в прошлом враги в современном мире могут и должны торговать, а не вспоминать и множить давние обиды. Именно поэтому у нас с Турцией огромное количество совместных проектов, начиная от поставок сельхозпродукции, газопроводов, строительства атомной электростанции и заканчивая продажей вооружения.
ВОСПОМИНАНИЯ О БУДУЩЕМ ВЕЛИКОЛЕПНОЙ ПОРТЫ
Одним из основателей нынешней идеологии неоосманизма по праву считается Тургут Озал, стоявший во главе страны с 1983 по 1993 гг. Его книга «Турция в Европе и Европа в Турции», вышедшая в 1988 году, перевернула не только наше представление о турках как этносе, заселившем в XI–XIII вв. Малую Азию во времена нашествия сельджуков, но и изменила взгляды самих турок на свою историю.
Согласно концепции Тургута Озала, Аристотель – часть турецкого наследия, а в школьных учебниках турки пишут прямо: Гомер – это наша культура. Такая на первый взгляд спорная теория утверждает, что современная Турция является правопреемницей всех цивилизаций, живших когда-либо в этих местах, – начиная с хеттов. На взгляд нас, россиян, да и не только нас, звучит и забавно, и даже самонадеянно. Кто-то может сказать, что турки пишут собственную историю, отличную от общепринятой.
Но они правы.
Кто такие турки, в России было известно еще в XIX веке. Вот что сказано в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона:
«Первоначальная масса турок, вторгшихся в Малую Азию и на Балканский полуостров, в дальнейшем периоде своего существования, не получая никакого нового притока из среды других тюркских народов, благодаря беспрерывным войнам постепенно уменьшалась в своей численности и вынуждена была включать в свой состав насильно отуреченные ими народности: греков, армян, славян, арабов, курдов, эфиопов и т.д. Еще при сельджуках масса греков-христиан стали ренегатами, а при османидах массовые насильственные обращения, образование из христианской молодежи корпусов янычаров, многоженство, наполнявшее гаремы турок красавицами самых различных стран и рас, рабство, введшее в дома турок эфиопский элемент, наконец, обычай изгнания плода – все это постепенно уменьшило тюркский элемент и способствовало нарастанию элементов чуждых».
Антропологически в современных турках собственно тюркского элемента не более 2–3 процентов. В жителях Стамбула и вообще западной части страны течет, в основном, славянская и греческая кровь, у жителей юга больше греческой и арабской, у восточных турок – армянской и курдской.
То есть современные турки – это потомки жителей православной Византийской (Ромейской) империи, принявших ислам.
Православные византийские императоры считали себя преемниками Цезаря, Августа и Диоклетиана, хотя те были язычниками. Так почему потомки жителей Византии, сотни лет, живущие на одних и тех же землях, и тоже сменившие веру, не могут считать себя потомками римлян и древних греков?
Имеют право.
Константинополь для мусульман-неофитов – греков, сербов, болгар, армян, арабов примерно двести лет оставался их древней столицей, упорствующей в ошибочной вере – христианстве. И когда он все-таки был взят, султан Мехмед II первым делом распорядился превратить собор Святой Софии в мечеть. А сам к своему титулу добавил Кайзер-и Рум – Цезарь Рима, и эта добавка продержалась у султанов до 1918 года. В Османской империи была сохранена вся титулатура ромейских василевсов, а также полностью скопирована система административного управления государством.
200-тысячный Константинополь в 1453 году, замечу, был населен теми же греками, сербами, болгарами, армянами, арабами, что осаждали его с другой стороны некогда неприступных стен и, в конце концов, захватили. Минареты вокруг тысячелетнего православного храма – это вовсе не глумление над христианством, не трофей османов, как не так давно выразился один наш политолог. Это символ окончательной победы ислама в Византийской империи.
Нет ничего удивительного в убежденности современных турок в том, что собор Святой Софии в VI веке построили их предки. Это – чистая правда.
Именно поэтому Анкара в ответ на протесты, доносящиеся со всего света, заявляет, что превращение храма в мечеть – внутреннее дело Турции. Полагаю, Реджеп Тайип Эрдоган, в точности так же, как и Владимир Путин, озабочен возвращением бога в светскую страну. В которую мусульманскую империю превратил Ататюрк, как православную Россию превратил в светско-советскую империю Ленин.
Для греков, сербов, болгар, армян, арабов, перемешавшихся в плавильном котле Османской империи и ставших турками, превращение Святой Софии в мечеть имеет примерно то же символическое значение, что для нас – восстановление храма Христа Спасителя.
Если еще конкретнее, то турки – это потомки православных подданных Византийской империи, принявших ислам. Отсюда, кстати, и стремление турок именно на Запад (они ведь до последнего времени мечтали стать членами Евросоюза), а не на Восток, вполне оправданно – ментально они больше европейцы, нежели азиаты. И, наоборот, арабские страны всегда считали Турцию белой вороной в этнически однородном исламском мире. Поэтому добровольно интегрироваться с Анкарой ближневосточные столицы – Багдад или Абу-Даби, а тем более, Эр-Рияд или Бейрут не станут. Все они будут подозревать, что их опять тянут под власть ненавистных чужеземцев – османов, от власти которых они с удовольствием избавились сто лет назад.
Когда в 1453 году пал Константинополь, христианский мир понес тяжелую утрату. В самой же Великолепной Порте к этому событию отнеслись иначе. Бывшие подданные римского императора всего лишь покорили свою древнюю столицу, остававшуюся до конца верной православию, – ошибочной и вредной религии с точки зрения мусульман-неофитов – бывших христиан.
Членом Евросоюза это удивительное государство не станет – в ходе средневековых и более поздних войн Старый Свет навсегда получил прививку от слишком тесного сближения с мусульманами. Даже если чисто внешне они ничем не отличаются от самих европейцев. Бывшие жители Малой Азии – греки, армяне, грузины, болгары, сербы и десятки других мелких этносов, перемешавшись в коллоидный раствор и давным-давно сменивших православие на истинную, как они считают, веру, навсегда останутся чужими и на Западе, и на Востоке, и на Юге, и на Севере. Турция обречена на одиночество.
БУДЕМ ЛИ МЫ ВОЕВАТЬ С ТУРЦИЕЙ?
Уверен, что Владимир Путин учел чувствительность турецкого общества и его лидера к сирийскому вопросу. Именно поэтому он втянул Реджепа Тайипа Эрдогана в коалицию с Россией и Ираном, и путем невероятных дипломатических усилий было сделано почти невозможное.
Предположу, что во время последней встречи речь шла об идлибской зоне, наиболее сложном участке сирийской гражданской войны. Понятно, что Дамаск настаивает на полном освобождении всей страны и выдавливании туркоманов за пределы Сирии (так же, замечу, как Киев стремится очистить ДНР и ЛНР от «сепаров» и «колорадов»). Ситуация очень сложная – Путину приходится сдерживать одновременно и Асада, и Эрдогана, ибо каждый считает себя правым. Надеюсь, когда-нибудь мы узнаем, какие аргументы использовал российский президент во время переговоров, но они явно подняли турецкому коллеге настроение.
Надо отдать должное Путину, умеющему ходить по краю и приводить к консенсусу разнонаправленные интересы. Похоже, в этот раз тоже получилось.
Сегодня бывшие советские республики Средней Азии, Закавказья, Украина стали такими же самостоятельными государствами, как бывшие османские территории – Саудовская Аравия, Сирия, Египет, Ирак и так далее. Мы вступаем во взаимоотношения с ближневосточными странами, вовсю торгуем с ними, не спрашивая разрешения у Анкары. В точности так же турки взаимодействуют с нашими бывшими «владениями» без оглядки на Москву.
Теперь зададимся вопросом: почему Турция так активна в Закавказье, почему она вдруг влезла в конфликт в Нагорном Карабахе? А главное: чего ждать от нее дальше? Повторю еще раз: меня совсем не убеждают эмоциональные, лишенные знаний об истории Турции доводы – дескать, сумасбродный Cултан хочет построить новую Османскую империю, он псих, и от него можно ждать чего угодно.
Разберемся с мотивами Реджепа Тайипа Эрдогана, как взрослые люди, то есть посмотрим на Турцию, опять же, глазами Владимира Путина.
Полагаю, главное, что интересует Анкару, – это нефть. В 1923 году был подписан Лозаннский договор, установивший современные границы Турции, и страны-победительницы в Первой мировой войне, главным образом Великобритания, Италия, Франция, провернули дело так, что появившаяся на карте новая республика была отсечена от всех нефтеносных районов, которых было так много в Османской империи.
«Некоторые области, принадлежавшие ранее Оттоманской империи, достигли такой степени развития, что их существование, в качестве независимых наций, может быть временно признано, под условием, что советы и помощь Мандатария будут направлять их управление впредь до момента, когда они окажутся способными сами руководить собой. Пожелания этих областей должны быть, прежде всего, приняты в соображение ими выборе Мандатария», – сказано в статье 22 Статута Лиги Наций.
Новые границы поверженной империи чертили с упоением. Турции было отказано даже в богатом нефтяными месторождениями вилайяте Мосул, который примыкает к ее границам – Великобритания благодаря своему авторитету оставила его за своей подмандатной территорией – Ираком. Правда, было обещано двадцать лет перечислять десять процентов прибыли от продажи нефти, но обещание так и осталось на бумаге.
Англо-турецкое напряжение было очень велико, дело чуть не дошло до войны, но Ататюрку защищать турецкие интересы было попросту нечем. Войска, которые он стянул к границе, постояли, но так и не решились атаковать свой бывший вилайят.
Если мы знаем, какими мотивами руководствуется Эрдоган, то можем представить и сферу его интересов. Закавказье ему нужно, прежде всего, ради выхода к нефтеносным районам Каспия. Грузия — потому что граничит с Турцией, Армения — потому что тоже граничит с Турцией, но является непримиримым врагом, поэтому хотелось бы, чтобы государство исчезло. В этом случае нефтепровод из Азербайджана, который сегодня идет в обход через Грузию, был бы значительно короче. Сирия также нужна ради нефти. Как и Ирак.
Другими словами, Турция обязательно использует любой кризис, чтобы постараться решить свои вековые проблемы. Как использовала распад СССР, войну США с Ираком и смену там правительства (с Саддамом Хуссейном Анкаре ни о чем бы никогда договориться не удалось), шаткое положение Асада после нападения террористов, а совсем недавно – невнятное положение Нагорного Карабаха, не признанного даже Арменией. Так ведут себя все государства, особенно империи, у которых всегда много претензий к соседям – своим бывшим провинциям. Такое поведение не должно удивлять, а тем более возмущать, его просто следует принимать во внимание при геополитическом анализе и планировании. Эмоции – удел узколобых комиссаров, которые чуть что, сразу хватаются за маузер.
При этом, рассуждая о взаимоотношениях Москвы и Анкары, нужно помнить: ни о каком союзе, ни о какой дружбе двух бывших империй не может идти и речи. Не стоит питать иллюзий. Но учитывать озабоченности друг друга, искать компромиссы ответственным политикам вполне по силам. Что и происходит на наших глазах последние двадцать лет.
Турция никогда не признает Крым российским, как мы не признаем турецким Северный Кипр. Это совершенно очевидно, и можно только удивляться, почему слова Эрдогана на Генассамблее ООН стали для многих громом среди ясного неба. По мне так это просто реверанс в сторону крымских татар, миллионы которых живут в Турции и являются весьма могущественным и зажиточным электоратом президента. Как мы видим, на Путина этот тезис впечатления не произвел. На меня, поскольку я стараюсь смотреть на ситуацию его глазами, тоже. Ну, сказал и сказал, подумаешь. Слишком много серьезных проблем нам надо обсуждать и искать взаимовыгодные решения, чтобы обращать внимание на пустяки.
Совершенно очевидно, что российские интересы во многих точках пересекаются с турецкими. И если бы не Путин и Эрдоган, почти уверен, что возникли бы непримиримые противоречия, и может быть, дело бы уже шло к войне. Вместо этого два лидера встречаются, улыбаются друг другу и даже шутят. В августе турецкий президент объявил, что купит второй полк С-400, а после сочинского саммита стало известно о том, что сотрудничество в этом направлении будет продолжено. По мне так куда более важная и символичная новость, чем дежурные размышлизмы Эрдогана о принадлежности Крыма.
И все же нельзя быть уверенным, что в будущем нам удастся так же балансировать между своими и турецкими интересами, как сегодня. Еще и поэтому так важно развивать и углублять сотрудничество между двумя странами – чем больше совместных проектов и взаимопроникновения экономик, тем больше шансов отложить войну на неопределенный срок. Война должна стать настолько невыгодной обеим сторонам, что на нее не решится ни одно поколение преемников. Такой я вижу цель Путина. К счастью, Эрдоган вовсе не против сотрудничества, скорее наоборот, тоже стремится его развивать.
Возможно ли мирное сосуществование России и Турции? У Франции с Германией, тоже веками воевавшими друг с другом, получилось, так что я в этом смысле оптимист.
Но означает ли все сказанное, что туркам можно доверять? Разумеется, нет. Хотя протокольные слова о вечной дружбе между двумя великими народами произносить, конечно, требуется. Мы их наверняка еще услышим. Однако еще много десятилетий, а на самом деле вечно, придется держать порох сухим. И бдительно посматривать за горизонт Чёрного моря при помощи спутников и других средств наблюдения.
Сложные они ребята, турки. Как и мы, впрочем.