Каждый ли может воспитывать детей? Колонка о взрослении

Мы здесь для того, чтобы стать воспоминаниями для своих детей, говорил Купер из «Интерстеллара». Забавно, но мы становимся воспоминаниями и для самих себя. В школе толстовское «Детство Никиты» казалось мне пародией на детство, но лишь потому, что в подростковое время меньше всего хотелось оставаться/быть ребенком. В мои 15 взрослой жизнью казалось закидываться «Триган-Д» перед школьной дискотекой и гулять допоздна. Я любила школу, несмотря на все ее минусы с ломкой индивидуальности, погонями за крутостью, жестокостью и выстраданным равнодушием некоторых учителей. Потому что были друзья, и пережить всё это с ними оказалось легко. Я даже не уверена, что в стенах нашей школы существовало кем-то конкретным организованное давление. На подростка давит всё: родители, не обращающие внимание на границы, популярные одноклассники, двойки в семестре. Среди всего этого мы отчаянно пытались найти себя. А искать было совершенно не надо, или не там, но никто тогда не знал про «здесь и сейчас», и потому мы жили только в будущем, стоящем на плакатах из «Все звёзды», дискотеках и светлой грусти, перемешанной с надеждой. Я вот то мечтала выйти замуж за Билла Каулитца, то рвать струны, как Аврил Лавин. Потом, конечно, встретить вампира. Иногда в мечты прокладывалась реальность, и я пыталась представить, какой я буду в 25. Эта цифра казалась мне ужасно далекой и смутной (в моем окружении не было никого, кому было 25), и потому я снова возвращалась к мечтам из серии «кого бы я выбрала: холодного вампира или горячего оборотня?». Вот прошли эти 14 лет с тех пор. А я всё еще я. Хладного демона мне, конечно, уже не надо, но что мне надо — я так и не поняла. На выпускном нам говорили, что наш путь в 17–18 только начинается. Но я, кажется, так и не выяснила, как его начать. Нет, я выросла, окончила университет, работаю, строила отношения. Аврил Лавин уже 37, и она всё меньше похожа на бунтарку, вампир стал Бэтменом. У меня нет ни одного плаката, за коммуналку я заплатила впервые в 17, я не живу в грезах, растеряла наивность и даже научилась говорить «нет». Но я не чувствую себя взрослой. Или подростком. Вообще мимо всех категорий. И только сейчас я начинаю понимать, что это вообще не страшно. Я порой слишком, как мне казалось, преувеличивала значение периода, когда ты отвечаешь только за то, чтобы доесть нелюбимую кашу в саду до конца. Но всё же мне кажется, что детство — это кристаллизованная суть человека, которая потом размазывается учебой, работой, сексом, отпусками и другими детьми. Это как гипсовая статуя, у которой со временем что-то ломается, но в целом силуэт и все скульптурные линии считываются. И поэтому, очевидно, мне навсегда суждено остаться девочкой, читающей с табуретки стихи, поющей обо всем, что она видит, на ходу, и верящей, что нужно лишь быть среди тех, кто тебя по-настоящему любит. А вот что действительно переоценено, так это взросление. Жизнь показывает, что каждый может ходить на работу 5 через 2 и платить по счетам. И даже растить детей. И для этого не нужно искать криптонит или дожидаться, когда тебя укусит радиоактивный паук. Но вот помнить свою суть и чувствовать себя таким, какой есть внутри, и не бояться им быть среди всех — задачка куда посложнее. Странно, что именно это мы умеем с трудом, хотя в детстве для этого не нужно было никаких усилий.