Нам больше не нужен грунт марсианский?

Несмотря на экономический кризис, бушующий в мире, усугублённый пандемией коронавируса, Китай, страна первая принявшая на себя удар COVID-19, объявила о начале уникальной космической экспедиции на Марс.

В четверг, 23 июля, с космодрома Вэньчан в 12.40 по местному времени (07.40 мск) стартовала китайская ракета тяжёлого класса «Тяньвэнь-1» с уникальным грузом на борту. К «красной планете» направлены сразу три аппарата — орбитальный зонд, посадочный модуль и марсоход, который, по замыслу разработчиков, должен будет отработать на поверхности Марса, как минимум три месяца.

Если все этапы экспедиции пройдут штатно, то Китай станет второй после США космической державой, сумевшей доставить на планету марсоход и первой, которой удалась столь сложная, «тройная» миссия.

«Тяньвэнь-1» стала второй экспедицией на Марс в этом году. Первым к Марсу в 2020 году отправился исследовательский зонд «Аль-Амаль» ОАЭ, стартовавший с японского космодрома Танагэсима на японской же ракете H-IIA.

А вслед за Китаем и Объединёнными Арабскими Эмиратами к Марсу должна будет стартовать 30 июля американская экспедиция, с марсоходом Perseverance. Этот марсосход должен будет не только обследовать поверхность планеты в «пешем» режиме, но так же имеет на своём борту и специальный «дрон» приспособленный к полётам в разряженной марсианской атмосфере. Все три миссии должны прибыть к Марсу в феврале 2021 года.

А что же Россия?

А Россия объявила о переносе запланированного на 2020 год совместной российско-европейской миссии по исследованию признаков жизни на Марсе ExoMars аж на 2022 год. Перенос, как разъяснил гендиректор Роскосмоса Дмитрий Рогозин, связан, в том числе, с коронавирусом, который «практически остановил» возможность совместной работы специалистов из разных стран.

«Мы приняли трудное и, вместе с тем, взвешенное решение о переносе запуска миссии на 2022 год. Оно обусловлено, прежде всего, требованием к максимальной надежности всех систем космического аппарата „ЭкзоМарс“, а также обстоятельствами непреодолимой силы, вызванными ухудшением эпидемиологической ситуации в Европе, что практически остановило возможности рабочих поездок наших специалистов на партнерские предприятия», — приводятся слова Рогозина на сайте Роскосмоса.

Столь серьёзное сдвижение срока связано ещё и с тем, что удобное для запуска к Марсу экспедиций «окно» открывает лишь раз в 26 месяцев, когда путь к нему занимает около полугода…

Как бы то ни было, но новость совершенно не радующая патриотов отечественной космонавтики. Конечно, это не провал миссии, но очевидная её «девальвация» просто в силу того, что когда она прибудет к Марсу, остальные страны, отправившие к нему свои экспедиции, будут их уже завершать. И насколько окажутся интересными данные ExoMarsа, вопрос открытый, потому, что даже просто сравнение научного оборудования, стоящего на китайских и американских аппаратах с тем, что стоит на совместном российско-европейском показывает их тождественность по целому ряду параметров. Конечно, любые данные для науки важны, и всё же престижность в столь чувствительном вопросе, как освоение дальнего космоса никто не отменял. И тут наша лошадка, очевидно плетётся в конце…

Конечно, можно сетовать на то, что бюджет «Роскосмоса» в долларовом эквиваленте почти уступает американскому в десять раз — $ 22,6 млрд (0,48% расходов бюджета) у США и $ 2,6 млрд в год у России (4% от расходов бюджета). Речь идёт о программах «гражданского» космоса. Но, как мы видим, в процентах от бюджета эти цифры вполне сопоставимы и наши чиновники и экономисты на разных уровнях не раз заявляли, что структура затрат на создание российской техники и конечная её цена на порядок отличается от американкой. Данных по космическому бюджету Китая нет, но, судя по масштабам, с которыми развивается китайская космическая программа, он едва ли уступил американскому.

Так почему же столь скромны наши успехи в космосе по сравнению с американскими и теперь китайскими? Только ли потому, что мы тратим на космос меньше долларов? Думается, что причина куда глубже и серьёзнее. За последнее десятилетие на космос были выделены огромные деньги, но какого-то прорывного эффекта они не дали. Большинство гражданских космических программ и проектов всё так же топчется на месте, сроки их готовности всё время сдвигаются. Очевидно, что космическая отрасль всё так же находится в кризисе, который правильно назвать системным.

Первой его составляющей, как мне видится, является то, что в, насквозь коммерициализированной за тридцать лет, России, привыкшей всё мерить только процентами прибыли, причём «короткой» — в долгие проекты у нас вкладываться не принято, научное изучение космоса многим чиновникам и части политической элиты видится просто бессмысленной тратой денег. Так сказать, капризом ради престижа. Зачем нам изучать Луну или Марс, если это не даёт ни рубля прибыли? Это не нефть, не газ и не пшеница, которые можно добыть и тут же продать. О том, насколько этот взгляд «зашит» в мозги российской управленческой бюрократии, можно судить по той реформе, которая была проведена в Российской академии наук, и которая имела своей целью выделить то, что приносит деньги и похоронить то, что денег не приносит, фактически, прихлопнуть академическую науку, сбросить её с баржи российского бюджета. И эта «вторичность» научного освоения космоса является, как мне видится, одной из главных причин нашего отставания в этой огромной научной отрасли. Вопрос стоит предельно просто — «Зачем России Марс? Да не зачем! У нас и на Земле проблем хватает!»

Прямым следствием из этого стало стремительное угасание, доставшейся от СССР огромной космической отрасли, на которое российское руководство в 90-годы взирало с умилённым безразличием.

Что называется, умрёт и хорошо!

Станет меньше проблем.

Под эту драму было даже подведено научное обоснование.

Что, мол, только коммунисты могли швырять деньги на космос, когда в деревнях сортиры на улицах! А мы, новые российские «демократы» считать деньги умеем. И мы заставим космос приносить прибыль! Тогда из уст чиновником начали звучать рассуждения о том, что нужно уходить от дорогих экспериментов со спутниками, которые у нас и так «самые большие в мире» и заняться тем, что у нас получается хорошо — строит ракеты.

Эти господа на полном серьёзе рассуждали о том, что на рынке космических услуг за Россией надёжно закрепилась роль космического «извозчика», у которого нет конкурентов, а все необходимые нам космические данные мы сможем покупать на свободном рынке. Интересно было бы посмотреть в глаза этим людям сегодня, когда «рынок космических извозчиков» стал ареной жесточайшей конкуренции, и составляет всего 10% от общего рынка космических услуг. (Так, в этом году в России запланировано 33 пуска, из которых только 9 (20%) запусков коммерческих аппаратов, три — из Гвианского космического центра. На сегодняшний момент выполнено 8 запусков из них только 2 коммерческих) А заодно у этих господ поинтересоваться, что за данные сегодня находятся в свободном коммерческом доступе? И после ответов на эти вопросы надеть на их руки наручники по статье «вредительство»…

Вторым следствием стало нарастание коррупции в отрасли. Если отрасль рассматривается государством как второстепенная, капризом за ради престижа, то и внимание к ней явно ослаблено, и деньги, поступающие в неё, грех не «пощипать». Как итог — просто огромные хищения, вскрывшиеся в ней за последние годы. Так, только в результате воровства во время строительства стартового комплекса космодрома Восточный в Амурской области государству был нанесен ущерб в 11 млрд руб. Об этом заявил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента добавил, что по факту воровства при реализации проекта к настоящему времени осуждены 32 человека, еще пять уголовных дел находится в работе у СК.

Генпрокуратура сообщает, что только с 2014 по 2018 год было возбуждено 140 уголовных дел в связи с казнокрадством при строительстве космодрома. Проверки выявили 17 тыс. нарушений самого разного характера. Общий ущерб государству от хищений составил около 10 млрд рублей. А ещё воровство в корпорациях и на заводах, где уголовных дел возбуждено не меньше. Именно поэтому так резко возрос процент неудачных запусков, когда на сборочные ракетные заводы стали валом идти некачественные детали и узлы…

Второй составляющей кризиса стала технологическая деградация отрасли в 90-е. Десятки заводов, работавших на космос, закрылись, многие уникальные технологии были утрачены безвозвратно, микроэлектроника и элементная база как отечественная отрасль была фактически ликвидирована. А, в связи с тем, что США и европейцы ещё до всех санкций за Крым тщательно и кропотливо перекрывали доступ России к современной высокотехнологичной космической микроэлектронике наша космическая отрасль начала закупать в третьих странах более доступную, но совершенно не приспособленную для работы в космосе микроэлектронику, к 2000-му году сроки жизни новых российских спутников сократились до полутора — трёх лет. И до сегодняшнего дня это является серьезной проблемой для создания надёжных и долговременных отечественных спутников. Тот же Китай, создавший собственные технологии космической микроэлектроники, не спешит делиться с Россией своей продукцией. С одной стороны, это объясняется страхом китайских высокотехнологических компаний оказаться под воздействием американских санкций за передачу России такой продукцией. Но нельзя не видеть и то, что Китай сам стремится опередить Россию на космической гоночной трассе.

Третьей составляющей кризиса является устаревшая «философия» нашей космической отрасли. То, что хорошо работало в СССР, становится серьёзной проблемой сегодня. Тогда на космос работали десятки и сотни предприятий во всех концах Союза. Пуски проводились в Казахстане и в Плесецке. Сегодня такой разброс становится причиной огромных логистических расходов и одновременно тормозом дальнейшего развития отрасли. Так размеры наших ракет жёстко привязаны к размерам российской железнодорожной колеи, по которым перемещаются детали и узлы ракет к местам сборки. И это сразу удорожает и усложняет наши планы создания сверхтяжёлых моноблоков, над чем сейчас активно работают американцы и китайцы. Мы же были вынуждены сосредоточиться на создании модульных конструкций, таких как семейство «Ангара» и «Енисей». Не потому, что они «лучше», но потому, что они помещаются в наш логистический формат.

Те же китайцы, создававшие свою космическую отрасль в 90-е годы, сразу подошли к этому интегрально. Под ракеты тяжёлого класса они выстроили всю цепочку космической промышленности. Построили новый ракетно-сборочный завод в Тяньцзине на берегу моря, откуда изделия сразу загружаются на корабли (самый дешёвый вид транспорта) и доставляются на космодром Вэньчан на острове Хайнань, сокращая затраты до минимума.

Очевидно, что в последние годы отношения к космическим исследованиям в России стало меняться. И руководство Роскосмоса прикладывает большие усилия к возвращению России на престижные позиции в космическом клубе, но делать это крайне трудно. Соперники по космической гонке улетели от нас очень далеко…

Владислав Шурыгин