"Огромное небо": как советские летчики спасли берлинцев в 1966 году

Мир-1966

Начало апреля 1966 года. Карибский кризис остался позади, сверхдержавы пытались сосуществовать относительно мирно, но у них это не слишком получалось. Ядерная война становилась всё более опасной и всё менее вероятной: СССР развернул уже более 200 межконтинентальных баллистических ракет Р-16, сделав для США более невозможной   «игру в одни ворота». США всё глубже погружались во Вьетнамскую войну: уж было объявлено о существенном увеличении присутствия американских войск в Индокитае. На их собственной территории бушевали антивоенные протесты, движение за гражданские права и сексуально-психоделическая революция хиппи. В СССР на XXIII съезде КПСС Брежнев получил восстановленную должность генсека. Советская станция «Луна-9» стала первым аппаратом, совершившим мягкую посадку на поверхность Луны.

Шарль де Голль только что тоже переизбрался — и объявил о выходе Франции из военной организации НАТО. Испанцы подумывали о том же — после того, как над их территорией у Паломареса потерпел катастрофу американский Б-52 с термоядерным оружием на борту. Индия и Пакистан пытались примириться после уже второй крупной войны. На Ближнем Востоке Египет и Сирия накачивали военные мускулы советским оружием и грозили сбросить Израиль в море. Обычный, «средний» по напряжённости год холодной войны и 60-х годов. Пальцы уже не пляшут по кнопкам — но и до полноценной разрядки ещё далеко.

Як-28, прекрасный и сложный

Як-28 — первый крупносерийный сверхзвуковой фронтовой бомбардировщик советской авиации. Мощный, но проблемный самолёт с частыми отказами систем. Этим машинам предстояло в случае войны в Европе рваться на сверхзвуке сквозь ПВО войск НАТО в Западной Германии — и поражать цели ядерными ударами. Як-28П, на котором в злосчастное утро поднялись в небо капитан Борис Владиславович Капустин и старший лейтенант Юрий Николаевич Янов, был ещё более «сырой» машиной. Его испытания только что завершились — и формально на вооружение тяжёлый перехватчик, построенный серией в более 400 единиц, так и не приняли.

Як-28П

Эти 16-тонные самолёты имели прямо противоположную задачу: закрыть своими ракетами Р-8 небо СССР и его союзников от бомбардировщиков НАТО. Характеристики были прекрасны, тяговооружённость — невероятной. Зато, увы, надёжность и прочность — слабой, отказы — частыми, аэродинамические проблемы — чуть ли не самыми серьёзными в истории перехватчиков СССР. И всё равно на них уже в 1964 году учили лётчиков в Новосибирске. Как только подготовку сочли достаточной, а испытания завершёнными — экипажи на новых машинах отправили на запад: на острие возможного главного удара. Командование ВВС считало, что больше ждать нельзя, — машины нужны у границ вероятного противника «ещё вчера».

Таковы были издержки эпохи. По обе стороны железного занавеса отчаянно спешили не отстать в гонке вооружений. Характеристики считались куда важнее надёжности. А потери личного состава в лётных происшествиях — приемлемой ценой за то, чтобы не дать противнику шанса достичь превосходства. Пилоты НАТО в эти годы массово гробились на сверхскоростном «делателе вдов» F-104 и других машинах; советским было не легче.

Вынужденная в Финове

 Як-28П капитана Капустина и лейтенанта Янова, штурмана-оператора, коснулся шасси немецкой земли третьего апреля: за три дня до гибели. Они с экипажем капитана Подберёзкина перегоняли новейшие перехватчики с завода в Новосибирске в Цербст — передовую базу ВВС СССР на юго-западе ГДР, рядом с Фульдским коридором.

Борис Капустин — уроженец Краснодарского края, Юрий Янов — Вязьмы Смоленской области. Обоим не успело исполниться 35 лет. У каждого было более тысячи часов налёта, в том числе около 200 — на машинах семейства Як‑28.

Слаженный, опытный экипаж.

Оба служили в Группе советских войск в Германии: в 668-м бомбардировочном авиаполку на авиабазе Финов к северо-востоку от Берлина, у скрывающей руины геринговского Каринхалле Шорфхайдской пущи. Тут же, в военном городе близ базы, жили их семьи. Как уже овладевших полётами на бомбардировщике Як-28Л, Капустина и Янова направили перегонять в ГДР очень похожие на них перехватчики.

Борис Капустин и Юрий Янов

Добраться до Цербста у пары самолётов не получилось: хотя до пункта назначения на скоростях перехватчика оставалось 15 минут, на машине Капустина и Янова с бортовым номером 367 опасно забарахлили двигатели. Они совершили вынужденную посадку на «родном» аэродроме в Финове. Механики три дня перебирали двигатель.

Утром шестого апреля сочли, что лететь можно, как только позволит облачность. Два экипажа должны были наконец добраться до Цербста и передать машины 35-му истребительному авиаполку. Простейший перелёт, который должен был занять порядка сорока минут. По пути машинам предстояло миновать Берлин, лежавший почти точно между авиабазами.

Отказ

В 15:24 два самолёта оторвались от взлётной полосы. Спустя 12 минут на высоте 4000 метров головной Як-28П Капустина и Янова резко повело вправо и вниз, к облачному слою. Лётчик приказал ведомому отойти вправо, чтобы избежать столкновения. Дав Подберёзкину приказ продолжать полёт на Цербст, Капустин сообщил, что возвращается на базу.

У самолёта Капустина и Янова с промежутком в несколько секунд ушли в отказ оба двигателя. Статистически маловероятная, но изредка случающаяся ситуация. Особенно на «сырых» и проблемных машинах, которые нужно было поставить в строй «ещё вчера». Ну и культура сборки. Позже комиссия сделала вывод, что причиной отказов стал помпаж вследствие конструктивно-производственных дефектов. Тяжёлая, аэродинамически сложная машина с непростым управлением неслась к земле, лишившись тяги.

Як-28

Капитан Капустин пытался всеми способами перезапустить двигатели. Отказ. Отказ. На отметке три тысячи метров машина погрузилась в облака. Командир приказал Янову покинуть машину. Тот отказался: на двоих одним было не только огромное небо, но и фонарь остекления кабины. Если штурман катапультируется, фонарь слетит, почти не оставив шансов оставшемуся за штурвалом лётчику. «Прыгаем только вместе». Высота две тысячи метров. Машина вывалилась из облаков. Но под ней были не поля и перелески Бранденбурга, а густонаселённые кварталы Западного Берлина. Отклонение от курса при полёте над облачностью и уход вправо при отказе первого двигателя привели самолёт туда, куда падать нельзя.

Решение

Ещё можно было прыгнуть. Обоим. Катапульта второго поколения давала советским лётчикам высокие шансы уцелеть. Однако 16-тонная машина с почти полными баками при падении на жилые кварталы могла унести десятки жизней. Капитан Капустин сделал всё, чтобы этого не произошло. Впереди, за западной окраиной города были видны пустырь и озеро Штёссензее. Туда он и попытался дотянуть свой самолёт.

Позже многие жители Западного Берлина — бастиона западного мира посреди ГДР — описывали увиденное примерно так. Из туч с рёвом вывалился самолёт с красными звёздами, оставлявший густой дымный след. Пилот трижды сумел поднять нос машины, сглаживая траекторию падения. Когда последние крыши мелькали под крыльями, Капустин ещё раз приказал Янову прыгать. Тот отказался. Казалось, ещё есть шанс посадить машину относительно мягко на пустырь или озеро — и спастись обоим. При катапультировании одного Янова Капустин был бы обречён. Последними словами на плёнке регистратора была фраза капитана Капустина: «Спокойно, Юра, садимся». Не удалось. Удобной площадки на земле не оказалось. Приводниться мягко не удалось. В 15:39 машина врезалась в воду и погрузилась в ил. Падение от отказа двигателя до касания заняло около половины минуты.

Секретный радар

Через пятнадцать минут на место катастрофы прибыли британские войска во главе с бригадным генералом Дэвидом Уилсоном. Дело происходило в британском секторе Западного Берлина.

Подъём Яка-28 со дна озера Штёссензее

Озеро оцепили, на него перебросили водолазов и катера с кранами. Советская сторона поначалу пыталась найти упавший самолёт на территории ГДР. Когда стало понятно, что он рухнул в пределах Западного Берлина, потребовала немедленного доступа к месту гибели. Естественно, британцы затянули вопрос бюрократическими формальностями. Несмотря на тихий скандал и обмен резкостями, советских представителей допустили на место не сразу и только за пределы линии оцепления. Тут же работали съёмочные группы западных медиа, которые даже вели прямые эфиры с берегов озера.

Подъём самолёта из озера Штёссензее (фото: «Родина»)

Англичане стали поднимать из ила разрезанные обломки самолёта и тела лётчиков. Британские водолазы нашли капитана Капустина — он всё ещё сжимал штурвал самолёта. А также новейшую антенну бортовой РЛС «Орёл-Д», которая крайне интересовала инженеров НАТО: характеристики этого устройства определяли то, какие потери в случае войны понесут идущие на восток с ядерными спецбоеприпасами бомбардировщики.

Из Фарнборо в Западный Берлин экстренно перебросили профильных специалистов для изучения того, что удалось раздобыть. Поскольку самолёт утонул в иле и не разрушился, в руки британцев угодила и неповреждённая система опознавания «свой-чужой». Некрасиво? Само собой. Но и действовать иначе британцы вряд ли могли бы себе позволить. Ничего личного: неумолимая логика холодной войны. Если сверхсекретное оборудование вероятного противника само в буквальном смысле «упало в руки» — игнорировать это в белых перчатках нельзя.

(Фото: «Родина»)

Более того, если бы в аналогичной ситуации благородство проявила советская сторона, это было бы грубой ошибкой и преступлением против интересов СССР.

Прощание

Несмотря на некоторые «неудобные детали», британцы отнеслись к погибшим с подчёркнутым уважением и почтением. На церемонию передачи останков советской стороне из Британии прибыл королевский шотландский оркестр. Ещё больше подвиг советских лётчиков впечатлил западных берлинцев. Да, они привыкли видеть в СССР исключительно угрозу и «поработителей восточных немцев». Им уже пришлось пережить два берлинских кризиса, блокаду и танковое противостояние у КПП «Чарли», строительство берлинской стены и рассказы сумевших через неё прорваться. А всего лишь прошлой весной имела место не очень красивая история уже с советской стороны: чтобы помешать заседанию бундестага ФРГ в Западном Берлине, ВВС СССР устроили демонстративные полёты над городом на сверхмалой высоте. Да так, что в зданиях вылетали стёкла, а несколько человек умерли от инфарктов. По печальной иронии, Капустин и Янов тоже участвовали в этих вылетах.

Капитан Капустин в костюме для полёта в стратосфере

Однако самоотверженность лётчиков произвела самое сильное впечатление и помогла подрастопить лёд. Многие тысячи берлинцев засыпали газеты письмами с желанием выразить благодарность советским героям. Бургомистр Вилли Брандт, будущий канцлер ФРГ, прокомментировал их подвиг так: «Мы можем исходить из предположения, что оба они в решающие минуты осознали опасность падения в густонаселённый район и в согласовании с наземной службой наблюдения повернули самолёт в сторону озера Штессензее. Это означало отказ от собственного спасения. Я это говорю с благодарным признанием жертве, предотвратившей катастрофу».

Церемония прощания с погибшими лётчиками в Финове стала редким моментом сближения Востока и Запада. На советскую авиабазу прибыли делегации из множества городов ГДР и ФРГ. В почётном карауле рядом с солдатами ННА ГДР стоял отряд королевских шотландских стрелков.

Похороны

Капитан Капустин и лейтенант Янов посмертно были удостоены орденов Красного Знамени. Не Героев Советского Союза. В том числе потому, что в силу их благородства и самопожертвования на Западе оказались новейшая секретная РЛС и система опознавания «свой-чужой». На её срочную замену по всему СССР и Варшавскому договору пришлось бросать большие силы и средства. В Финове, который ныне слился с соседним городом Эберсвальде, установили памятник погибшим лётчикам. В нескольких немецких и советских городах поставили памятные доски. Самих авиаторов похоронили в родных местах: Капустина в Ростове-на-Дону, Янова — в Вязьме. В отличие от «обычных» авиапроисшествий в СССР, подвиг и гибель советских лётчиков в Берлине стали мировой новостью, которую широко освещала и советская пресса. Уже в 1967 году поэт Роберт Рождественский написал о них стихотворение «Огромное небо». Оскар Фельцман положил его на музыку — и песня завоевала большую популярность у советских слушателей.

В 1982 году на её основе сняли мультфильм. Когда я дошкольником, уже увлечённым всем военным, увидел его на советской базе в словацких горах — меня «пробрало» до глубины души. Увы, и песня, и мультфильм при всех художественных достоинствах выхолостили реальную историю до стерильности и условности. Нет ни имён, ни названий, ни времени. Я до сего дня был искренне уверен, что дело было где-то глубоко в СССР. На это явно намекают и текст, и видеоряд.

Об этом, конечно, «не вспомнить нельзя» — но и помнить всё же стоит не только хорошую песню. Памяти более чем достойны вполне реальные люди, советские лётчики — капитан Борис Капустин и старший лейтенант Юрий Янов. Которые пожертвовали собой, но спасли десятки или сотни жизней в отнюдь не дружественном городе. Потому что человечность остаётся человечностью по обе стороны железного занавеса.

Алексей Костенков