Блоги |
Конец медвежути
Депутатам Госдумы нельзя, конечно, доверить определять премьер-министра, исходя из состава данного слегка отстойного органа – как бы этого ни хотелось Володину (они туда для другого посланы, хотя Володин может быть убеждён в том, что смысл их существования – служить именно у него порученцами и в нужный момент занести в премьерское кресло).
Но вот партия власти в целом, аккумулирующая в себе политический опыт правящего слоя, его коллективное сознание/подсознание, гипотетически, способна вынести на своих плечах такой выбор, долгожданно разгрузив морально стареющего президента. Роль «Единой России», или как там теперь это будет называться, растёт вместе со статусом парламента. Тем более важно не проиграть следующие выборы (вероятность того, что они состоятся уже в 2020-м году, почти стопроцентна), а риск есть, поэтому было бы логично запустить также и процесс обновления 20-летнего брэнда. Почему не обозвать его, например, «Великая Россия», сославшись на то, что решение задач сохранения единства страны уже в прошлом, а теперь на повестке другое – рост, развитие, процветание и т. п.?
Кремлёвским тактикам стоило бы об этом позаботиться, начиная перемены, и совместить адаптацию названия с перековкой политического «ядра» для «новых условий». Державно-патриотический имидж наиболее уместен для правящей партии той страны, которая на данный момент у нас случилась (после противоречивой двадцатилетней болтанки по нефтегазоносным провинциям/магистралям). Рыхлая единороссовская физия с её «общим» и «отсутствующим» выражением была подстроена под максимальную узнаваемость единоначальствующего лица. Если единоначалия в прежнем виде уже не планируется, то партии нельзя в качестве своей идеологии продолжать заявлять решимость тупо исполнять указания абстрактногоВладимира Владимировича Петра Петровича. Требуется изобразить нечто менее сервильно-угодливое, более осмысленное и программно-ориентированное.
При уже освоенной процедуре «праймериз» правящая партия должна определять кандидатуру главы правительства на конкурентной основе. Если бы ей это доверили, открытое партийное обсуждение оптимальной кандидатуры на пост премьера довольно эффектно прошло бы в рамках избирательной кампании 2020 года. Очень сомнительно, чтобы это был Медведев или технический премьер Михаил Мишустин, назначенный на ближайшие месяцы (явно не без иронии по поводу переклички имён) словно бы специально, чтобы «не давить авторитетом» в переходный период. Поучаствовать же в публичной дискуссии могли бы Собянин, Кириенко, Чемезов, тот же Володин и другие видные деятели режима.
На страницах этого журнала то, о чём идёт сейчас речь, в общих чертах обсуждалось в двух текстах июля 2017 года «Что делать? Кому делать? и «Почему колеблется Путин-2». Летом 2019 проблема ещё раз инвентаризировалась с достаточно очевидным заключением: «Легитимизированная, введённая в норму коллегиальность власти – единственное, что способно обеспечить защиту интересов соратников при транзите.»
Будет так или иначе, но долгожданные «реформы», на которые мы попали тыщу лет назад, наконец-то с глубоким скрипом стартовали. Товарняк медленно отлип от заржавевших рельсов и куда-то покатился. Общий вектор понятен: возрастание системности/коллективности власти, увеличение роли коллегиальных структур, сдержки и противовесы коллективной безопасности в ожидании тревожного будущего, снижение «роли личности в истории».
Три года безвременья (2017 – 2019, отсчитывая приблизительно отсюда) – медведю под хвост. Эти потерянные годы, когда Путин чего-то от кого-то ждал, то ли от одного парня в Белом Доме, то ли от другого в другом такого же цвета, прошли совершенно впустую для экономики и политической системы. Топтались на месте, пережёвывали жвачку, тупили и тормозили. Привычки к этому сформированы. Получится ли что-то иное, совершенно неясно.
По крайней мере понятно, что Путин переизбираться дальше (под разными фиктивными российско-белорусскими предлогами) в прежнем статусе не намерен. В президенты с поста в Совбезе скорее всего Медведев и пойдет, ему не впервой, но надолго не надо, конституционная оговорка о числе сроков прямо про него. Медведев хорошо справляется с задачей умаления той должности, которую занимает, поэтому миссия ликвидации суперпрезидентства ему и будет доверена. На этот раз шапка Мономаха как раз по Сеньке. А в ожидании вызова наверх он будет периодически вести совбезы на камеру вместо Путина и, хмуря брови, грозно верещать чего-то по адресу врагов России в «путинском державном стиле». С позиции главы правительства он в Кремль неизбираем, это очевидно.
Осталось решить, не окажется ли в премьерском кресле другая уже бытовавшая там фигура. Или всё-таки «Госсовет»? Или никакой разницы? Реформы – они в России всегда такие: взад-вперёд, и смех, и грех, а отечественная бюрократическая инерция труднопреодолима. Дистанция между Госсоветом и Хозсоветом может оказаться весьма условной. Тем не менее, следует признать, что нарезать реальных полномочий под новую конституционную структуру, юридически закрепив её влияние, будет непросто. Перебазировавшись в неё, Путин совершенно точно окажется в менее статусном и защищённом положении, чем до сих пор. Чтобы это положение не стало опасно-зыбким, ему придётся ещё много чего придумать и сделать, но рулить отсюда как прежде не получится однозначно. (Если только прежде кто-то вообще рулил.)
Но вот партия власти в целом, аккумулирующая в себе политический опыт правящего слоя, его коллективное сознание/подсознание, гипотетически, способна вынести на своих плечах такой выбор, долгожданно разгрузив морально стареющего президента. Роль «Единой России», или как там теперь это будет называться, растёт вместе со статусом парламента. Тем более важно не проиграть следующие выборы (вероятность того, что они состоятся уже в 2020-м году, почти стопроцентна), а риск есть, поэтому было бы логично запустить также и процесс обновления 20-летнего брэнда. Почему не обозвать его, например, «Великая Россия», сославшись на то, что решение задач сохранения единства страны уже в прошлом, а теперь на повестке другое – рост, развитие, процветание и т. п.?
Кремлёвским тактикам стоило бы об этом позаботиться, начиная перемены, и совместить адаптацию названия с перековкой политического «ядра» для «новых условий». Державно-патриотический имидж наиболее уместен для правящей партии той страны, которая на данный момент у нас случилась (после противоречивой двадцатилетней болтанки по нефтегазоносным провинциям/магистралям). Рыхлая единороссовская физия с её «общим» и «отсутствующим» выражением была подстроена под максимальную узнаваемость единоначальствующего лица. Если единоначалия в прежнем виде уже не планируется, то партии нельзя в качестве своей идеологии продолжать заявлять решимость тупо исполнять указания абстрактного
При уже освоенной процедуре «праймериз» правящая партия должна определять кандидатуру главы правительства на конкурентной основе. Если бы ей это доверили, открытое партийное обсуждение оптимальной кандидатуры на пост премьера довольно эффектно прошло бы в рамках избирательной кампании 2020 года. Очень сомнительно, чтобы это был Медведев или технический премьер Михаил Мишустин, назначенный на ближайшие месяцы (явно не без иронии по поводу переклички имён) словно бы специально, чтобы «не давить авторитетом» в переходный период. Поучаствовать же в публичной дискуссии могли бы Собянин, Кириенко, Чемезов, тот же Володин и другие видные деятели режима.
На страницах этого журнала то, о чём идёт сейчас речь, в общих чертах обсуждалось в двух текстах июля 2017 года «Что делать? Кому делать? и «Почему колеблется Путин-2». Летом 2019 проблема ещё раз инвентаризировалась с достаточно очевидным заключением: «Легитимизированная, введённая в норму коллегиальность власти – единственное, что способно обеспечить защиту интересов соратников при транзите.»
Будет так или иначе, но долгожданные «реформы», на которые мы попали тыщу лет назад, наконец-то с глубоким скрипом стартовали. Товарняк медленно отлип от заржавевших рельсов и куда-то покатился. Общий вектор понятен: возрастание системности/коллективности власти, увеличение роли коллегиальных структур, сдержки и противовесы коллективной безопасности в ожидании тревожного будущего, снижение «роли личности в истории».
Три года безвременья (2017 – 2019, отсчитывая приблизительно отсюда) – медведю под хвост. Эти потерянные годы, когда Путин чего-то от кого-то ждал, то ли от одного парня в Белом Доме, то ли от другого в другом такого же цвета, прошли совершенно впустую для экономики и политической системы. Топтались на месте, пережёвывали жвачку, тупили и тормозили. Привычки к этому сформированы. Получится ли что-то иное, совершенно неясно.
По крайней мере понятно, что Путин переизбираться дальше (под разными фиктивными российско-белорусскими предлогами) в прежнем статусе не намерен. В президенты с поста в Совбезе скорее всего Медведев и пойдет, ему не впервой, но надолго не надо, конституционная оговорка о числе сроков прямо про него. Медведев хорошо справляется с задачей умаления той должности, которую занимает, поэтому миссия ликвидации суперпрезидентства ему и будет доверена. На этот раз шапка Мономаха как раз по Сеньке. А в ожидании вызова наверх он будет периодически вести совбезы на камеру вместо Путина и, хмуря брови, грозно верещать чего-то по адресу врагов России в «путинском державном стиле». С позиции главы правительства он в Кремль неизбираем, это очевидно.
Осталось решить, не окажется ли в премьерском кресле другая уже бытовавшая там фигура. Или всё-таки «Госсовет»? Или никакой разницы? Реформы – они в России всегда такие: взад-вперёд, и смех, и грех, а отечественная бюрократическая инерция труднопреодолима. Дистанция между Госсоветом и Хозсоветом может оказаться весьма условной. Тем не менее, следует признать, что нарезать реальных полномочий под новую конституционную структуру, юридически закрепив её влияние, будет непросто. Перебазировавшись в неё, Путин совершенно точно окажется в менее статусном и защищённом положении, чем до сих пор. Чтобы это положение не стало опасно-зыбким, ему придётся ещё много чего придумать и сделать, но рулить отсюда как прежде не получится однозначно. (Если только прежде кто-то вообще рулил.)