Блоги |
30 лет
19 августа — своеобразный юбилей, тридцатилетие ГКЧП. Последняя попытка удержать от распада Советский Союз. Попытка неудачная.
Даже сегодня (хотя и без особого энтузиазма) делаются прикидки — что мог бы сделать этот самый ГКЧП, чтобы сохранить Союз? Арестовать Ельцина, взять штурмом Белый дом, расстрелять немножко разных там наймитов капитализма.
Думаю, что всё это было бесполезно. Сюжет распада в таком случае был бы иным, но больше в деталях и частностях. Более кровавым, скорее всего. Но и только. Почему так?
Потому что модель управленческой системы СССР была к тому моменту банкротом. Она перестала работать. А страна — это в первую очередь управление. Экономика, социальная система, оборона — это всё очень важно, спору нет. Но когда управление перестает функционировать, государство, как система, обречено на распад. До уровня, на котором управление будет восстановлено. На тот момент управление уже было в значительной степени перехвачено на уровне союзных республик, и по большому счету все было понятно еще в 90 году, после «парада суверенитетов».
Высшая советская элита столкнулась с характерной особенностью коллапса системы управления: любое решение лишь приближало неизбежную катастрофу. По сути, у высшей номенклатуры было три стратегии действий. Первая — ничего не делать. Тогда республики забирали под себя все полномочия (как тогда говорили) Центра, и он им был как таковой не нужен. Вторая стратегия — принять стихийную федерализацию и попытаться возглавить процесс. Собственно, эту стратегию начал реализовывать Горбачев через подписание Союзного договора. Суть стратегии — перераспределить полномочия, отдать республикам «столько, сколько проглотите», но остаться хоть номинально, но у руля. Третья стратегия (которую и попытался реализовать ГКЧП) — откатить назад, дезавуировать все декларации о суверенитете, принятые к тому моменту, сепаратистов к ногтю и всё вот это. Понятно, что такая стратегия не была решением, она просто возвращала ситуацию на кризисный уровень, причем кризис с гораздо более высокой амплитудой, чем год или два назад. Управлять же такими процессами они не могли по причине коллапса системы управления как таковой.
Строго говоря, модель Горбачева через подписание Союзного договора была единственной, которая имела некоторый шанс на сохранение Союза как единого пространства. Хотя шанс был весьма небольшим. Республики, даже подписав Союзный договор, и оставив в качестве координирующего органа какой-то центральный аппарат (чего, в общем-то, и добивался Горбачев), все равно начали бы перетаскивать одеяло на себя, начались бы межреспубликанские конфликты, а у слабого союзного центра просто не было ни ресурсов, ни полномочий, ни возможностей для арбитража.
Почему же тогда все-таки был создан ГКЧП? Да потому, что при всех раскладах нужда в высшей партийной знати отпадала. И при распаде Союза, и при создании «обновленного» СССР, она, знать, оказывалась не у дел. Я не знаю, болела ли у них душа за страну, но за себя-то она у них точно болела. А потому ГКЧП — попытка удержаться у власти. И не более того. Попытка убогая, как и всё высшее управление к тому моменту. Удержаться и продлить хоть на какое-то время себя в роли высшей знати.
В общем, решений к 19 августа 1991 года у высшей номенклатуры уже не было. Наступила сингулярность, пространство решений схлопнулось в точку. Любое решение, а также его отсутствие, всё равно вели ситуацию туда — к центру черной дыры.
Гениальный управленец Ли Якокка сказал: «Правильное решение, принятое невовремя, правильным не является». Решение о переподписании Союзного договора было принято с опозданием минимум на год-полтора. Стремительно развивавшийся коллапс союзного управления привел к тому, что республики стали задаваться сакраментальным вопросом Джейме Ланистера, сказанным им лорду Фрею: «Зачем вы нам?» Горбачев опоздал, он вообще опаздывал, причем опаздывал фатально, на протяжении всей своей высшей должностной карьеры. Ни одного решения на упреждение, все решения — реактивные и с огромным запозданием. Тут никакая система не выдержит.
К нам сегодняшним эта история имеет самое прямое отношение. Та же самая «вертикаль», которая точно так же давно стала полным банкротом. Решение тоже очевидно — демонтаж вертикали и переход на распределенное управление, на федерализацию страны. И та же самая проблема: в новой системе старая элита будет сметена. Она — продукт этой модели управления, и только в ней она выполняет функцию элиты. Как — отдельный вопрос, но то, что в любой другой системе она станет ненужной и ее заменит другая элита — факт. Собственно, поэтому изобретаются самые ублюдочные формы и способы сохранения этой системы под вывеской «изменить, ничего не меняя». Что ведет страну ровно в том же направлении — в сторону распада. Он будет, конечно, иным, чем распад Союза, но бесконечно эксплуатировать безнадежную разваливающуюся на глазах систему управления невозможно.
История, как известно, учит только тому, что она ничему не учит. А нынешних кремлевских и учить-то бесполезно.
Даже сегодня (хотя и без особого энтузиазма) делаются прикидки — что мог бы сделать этот самый ГКЧП, чтобы сохранить Союз? Арестовать Ельцина, взять штурмом Белый дом, расстрелять немножко разных там наймитов капитализма.
Думаю, что всё это было бесполезно. Сюжет распада в таком случае был бы иным, но больше в деталях и частностях. Более кровавым, скорее всего. Но и только. Почему так?
Потому что модель управленческой системы СССР была к тому моменту банкротом. Она перестала работать. А страна — это в первую очередь управление. Экономика, социальная система, оборона — это всё очень важно, спору нет. Но когда управление перестает функционировать, государство, как система, обречено на распад. До уровня, на котором управление будет восстановлено. На тот момент управление уже было в значительной степени перехвачено на уровне союзных республик, и по большому счету все было понятно еще в 90 году, после «парада суверенитетов».
Высшая советская элита столкнулась с характерной особенностью коллапса системы управления: любое решение лишь приближало неизбежную катастрофу. По сути, у высшей номенклатуры было три стратегии действий. Первая — ничего не делать. Тогда республики забирали под себя все полномочия (как тогда говорили) Центра, и он им был как таковой не нужен. Вторая стратегия — принять стихийную федерализацию и попытаться возглавить процесс. Собственно, эту стратегию начал реализовывать Горбачев через подписание Союзного договора. Суть стратегии — перераспределить полномочия, отдать республикам «столько, сколько проглотите», но остаться хоть номинально, но у руля. Третья стратегия (которую и попытался реализовать ГКЧП) — откатить назад, дезавуировать все декларации о суверенитете, принятые к тому моменту, сепаратистов к ногтю и всё вот это. Понятно, что такая стратегия не была решением, она просто возвращала ситуацию на кризисный уровень, причем кризис с гораздо более высокой амплитудой, чем год или два назад. Управлять же такими процессами они не могли по причине коллапса системы управления как таковой.
Строго говоря, модель Горбачева через подписание Союзного договора была единственной, которая имела некоторый шанс на сохранение Союза как единого пространства. Хотя шанс был весьма небольшим. Республики, даже подписав Союзный договор, и оставив в качестве координирующего органа какой-то центральный аппарат (чего, в общем-то, и добивался Горбачев), все равно начали бы перетаскивать одеяло на себя, начались бы межреспубликанские конфликты, а у слабого союзного центра просто не было ни ресурсов, ни полномочий, ни возможностей для арбитража.
Почему же тогда все-таки был создан ГКЧП? Да потому, что при всех раскладах нужда в высшей партийной знати отпадала. И при распаде Союза, и при создании «обновленного» СССР, она, знать, оказывалась не у дел. Я не знаю, болела ли у них душа за страну, но за себя-то она у них точно болела. А потому ГКЧП — попытка удержаться у власти. И не более того. Попытка убогая, как и всё высшее управление к тому моменту. Удержаться и продлить хоть на какое-то время себя в роли высшей знати.
В общем, решений к 19 августа 1991 года у высшей номенклатуры уже не было. Наступила сингулярность, пространство решений схлопнулось в точку. Любое решение, а также его отсутствие, всё равно вели ситуацию туда — к центру черной дыры.
Гениальный управленец Ли Якокка сказал: «Правильное решение, принятое невовремя, правильным не является». Решение о переподписании Союзного договора было принято с опозданием минимум на год-полтора. Стремительно развивавшийся коллапс союзного управления привел к тому, что республики стали задаваться сакраментальным вопросом Джейме Ланистера, сказанным им лорду Фрею: «Зачем вы нам?» Горбачев опоздал, он вообще опаздывал, причем опаздывал фатально, на протяжении всей своей высшей должностной карьеры. Ни одного решения на упреждение, все решения — реактивные и с огромным запозданием. Тут никакая система не выдержит.
К нам сегодняшним эта история имеет самое прямое отношение. Та же самая «вертикаль», которая точно так же давно стала полным банкротом. Решение тоже очевидно — демонтаж вертикали и переход на распределенное управление, на федерализацию страны. И та же самая проблема: в новой системе старая элита будет сметена. Она — продукт этой модели управления, и только в ней она выполняет функцию элиты. Как — отдельный вопрос, но то, что в любой другой системе она станет ненужной и ее заменит другая элита — факт. Собственно, поэтому изобретаются самые ублюдочные формы и способы сохранения этой системы под вывеской «изменить, ничего не меняя». Что ведет страну ровно в том же направлении — в сторону распада. Он будет, конечно, иным, чем распад Союза, но бесконечно эксплуатировать безнадежную разваливающуюся на глазах систему управления невозможно.
История, как известно, учит только тому, что она ничему не учит. А нынешних кремлевских и учить-то бесполезно.