Блоги |
Дмитрий Быков // «Собеседник», №22, 5–11 июня 2002 года
Едиотская свобода словаПартия власти (или центра? — ладно, пусть будет партия центральной власти) «Единое Отечество» («Едиот» в народе) собрала главных редакторов российских газет. Нашего-то супербизона, конечно, не позвали. Его на кремлёвские мероприятия никогда не зовут: человек не ориентируется, когда хлопать, с какой скоростью ползти и в какую половинку целовать. Приходится узнавать новости от информационных агентств. И они нам сообщают, что перед главными редакторами выступил министр печати Лесин, сообщивший, что нынче в России рынок СМИ перенасыщен. Нас развелось очень много. В каждом городе по шесть телеканалов и от восьми до десяти общеполитических газет. А надо, считает Лесин, вдвое меньше электронных СМИ. И газет вполне хватит четырёх: две общеполитические и две профильные.
Тут одно неясно: он это сказал применительно к отдельному городу или ко всей стране? Думается, что всё-таки к стране, потому что на иной российский город четырёх газет явно много. Москва, в конце концов, тоже город, и четыре газеты для неё — в самый раз. Три из них перечислены в классической песне: «Но вышли без задержки наутро, как всегда, «Известия», и «Правда», и «Красная звезда». В соответствии с новейшими веяниями «Правду» следовало бы заменить на «Российскую», а четвертым добавить «Спорт-экспресс». В самом деле, тут в одной-то газете писать уже не о чём: утечки из Кремля прекратились, чрезвычайные происшествия закончились с тех пор, как Шойгу возглавил партию «Центроспас», а звёзды нашей эстрады уже по десятку раз перечислили журналистам весь свой гардероб.
Иной непонятливый иностранец поинтересуется: с чего бы это политическая партия собирает главных редакторов газет? Она что у нас, опять объединяется? Для главного редактора провинциальной газеты, конечно, большое счастье прошвырнуться в Москву, пожить за бесплатно в хорошем пансионате, погудеть в лучших журналистских традициях и увидеть живьём министра печати, о котором говорят и пишут столько интересного. Вопрос в ином: не знаю, является ли Лесин членом «Едиота», но по статусу своему он вроде как министр всех средств массовой информации, а не только центристских. И мне не совсем понятно, почему министр освящает своим присутствием сомнительное агитационное мероприятие отдельно взятой политической партии, у которой вдобавок чрезвычайно размытая идеология. Но это бы бог с ним, у нас и Путин на съезде этих добровольных помощников выступал. Рейтинг большой, не жалко. Однако с какого перепугу министр печати регламентирует количество СМИ в любезном отечестве? Покупают, читают — и спасибочко! В любой стране мира немыслимо сборище главных редакторов под эгидой какой-либо партии (на Западе власть вообще старается не встречаться с руководителями СМИ без крайней необходимости), но уж вообразить государственную регламентацию рынка прессы отказывается и самое изощрённое воображение. Сколько у нас там газет в Балтиморщине? Семь? Ну, ребята, это вы загнули! А сколько телеканалов берётся в Принстоне? Пять-де-сят? Нда… Оставить спортивный и государственный, а на руководителей остальных быстро накопать всего самого ужасного и предъявить мне!
Тут можно было бы, конечно, развести интеллектуальные спекуляции насчёт того, что не нужно нам столько министров, при Сталине вон было пять наркоматов, и как жили! — а никакого министра печати не было вообще, и не очень понятно, зачем он нужен, если с именем его связано всего два подвига. Первый — подписание пресловутого шестого протокола (о том, что, отдав НТВ, Гусинский может идти на все четыре стороны). Второй — возобновление вещания киселёвской команды после того, как её два года на глазах у всей страны опускали её же методами, а то и круче. Но мы этого говорить не будем — что ж зря изощряться… Половину заводов позакрывали, а мы чем лучше? Ясно ведь, что подобное заявление носилось в воздухе, и лично я давно его ждал. Да, уважаемые коллеги, нас слишком много. И в том, что у нас сегодня такая пресса, виноват не столько Лесин и даже не столько Путин, сколько мы сами. Наша свобода была прежде всего свободой шантажа, спекуляций, лжи и пошлости. Бывает ли другая свобода? Думаю, нет.
Мы и без Лесина прекрасно знаем, что подавляющее большинство новых СМИ создавалось для отмывания денег (впрочем, и большинство фильмов снималось с той же целью). Кроме того, с лёгкой руки Гусинского всякий олигарх считал своим долгом создать маленькую медиаимперию, пусть и в масштабах Урюпинска. Сегодня, когда олигархов взяли за хобот (и, вероятно, правильно сделали), все эти СМИ постепенно загибаются. Какой выход хочет нам предложить Министерство печати, если сегодня газета может существовать только в двух случаях: либо если катастрофически опустит планку, печатая одну рекламу и порнографию, либо если пойдёт на содержание к частному капиталу?
Да, господа, так получилось: свобода слова в российских условиях отождествилась с частным капиталом, и именно он, а не президент стал её единственным гарантом. Точнее, залогом этой свободы становится наличие в стране не одного государственного, а нескольких частных олигархов, у которых ещё, слава Богу, разные мнения. Все мы, журналисты, прекрасно понимаем, что материальных ценностей не производим (как, впрочем, и девяносто процентов населения страны). У станка не стоим и на земле не горбатимся. Почти вся наша пресса, и более того — вся культура, существует на нефтяные и оружейные деньги (потому что сырье и оружие по-прежнему — единственный наш конкурентоспособный товар). И тут есть три варианта: либо создание для прессы таких условий, при которых она может выжить, не продаваясь. Либо государственная поддержка (желательно без встречного требования безоговорочной лояльности). Либо ликвидация части СМИ и почти всей культуры, поскольку отрегулировать рынок государство неспособно, а финансировать своих потенциальных критиков — тем более.
Судя по всему, избран последний путь: если газеты у нас могут быть только частными (и выражать соответственно только негосударственную точку зрения), число их будет сокращаться. Это Министерство печати так борется за свободу слова, за независимость прессы от крупного капитала: так не доставайся же ты никому!
Налицо и первый результат борьбы за свободу: перестала существовать «Общая газета». У Егора Яковлева нет денег на её издание. Газетой заинтересовался инвестор (естественно, из Петербурга), который полностью сменит в издании всё, включая название. Вне зависимости от своего отношения к «Общей» я давно и преданно люблю Егора Яковлева. И думаю, что таких редакторов у нас немного.
Подозреваю также, что, будь у «Общей газеты» другое направление, половины её финансовых трудностей просто не было бы; вообще убыточны у нас почему-то только телеканалы и газеты, критикующие центральную власть. Банкир Сергей Пугачёв, например, недавно решил сделать власти дорогой подарок — наказать на 15 миллионов рублей «Новую газету»: она его осмелилась покритиковать, а он вчинил ей иск, доказывая, что из-за этой критики не получил важного кредита. Кредита, как выяснилось, он не дал себе сам. Хорошо, что нехитрая эта махинация быстро выплыла наружу. Не то бы и у «Новой» возникли трудности с финансированием: вне зависимости от моего отношения к этому изданию хочу заметить, что ликвидация его отнюдь не приблизила бы нас к свободе слова. Вообще вся эта борьба за нашу и вашу свободу сильно напоминает отключение больного от искусственного дыхания на том основании, что аппарат заграничный, неправильный, не наш. Давайте мы лучше это, своими средствами, рот в рот… А если помрёт, так ведь помрёт свободным! Независимым от западного капитала.
И вот я думаю: может, нам действительно стоит резко сократиться? Ведь журналисты, в конце концов, это же не рекламные агенты и не министры печати, они ребята тёртые и всегда трудоустроятся. У меня, например, помимо журналистики, как минимум пара профессий. И если наш собственный министр рекомендует нам исчезнуть, постоим у станка, попреподаём в школах, авось поднимем производство и спасём образование; а читатель пусть почитает государственную прессу. И если он захочет её читать — стало быть, так тому и быть; уже вижу Юрия Роста, фотографирующего на свадьбах, Ирину Петровскую, занятую частным извозом, и сводный хор свободной прессы, поющий в подземном переходе в собств. сопр. на гитаре. Мы многое умеем. Не пропадём.
Но если наш читатель захочет всё-таки читать таких-сяких нас, негосударственных, субъективных, разных, тогда подвинуться придётся вам, господа государственники. И сильно сомневаюсь, что большинству из вас — профессиональных начальников, освобождённых комсомольских работников и чекистов — удастся тогда устроиться по первой специальности.
Лесину-то хорошо, он прораб…
Тут одно неясно: он это сказал применительно к отдельному городу или ко всей стране? Думается, что всё-таки к стране, потому что на иной российский город четырёх газет явно много. Москва, в конце концов, тоже город, и четыре газеты для неё — в самый раз. Три из них перечислены в классической песне: «Но вышли без задержки наутро, как всегда, «Известия», и «Правда», и «Красная звезда». В соответствии с новейшими веяниями «Правду» следовало бы заменить на «Российскую», а четвертым добавить «Спорт-экспресс». В самом деле, тут в одной-то газете писать уже не о чём: утечки из Кремля прекратились, чрезвычайные происшествия закончились с тех пор, как Шойгу возглавил партию «Центроспас», а звёзды нашей эстрады уже по десятку раз перечислили журналистам весь свой гардероб.
Иной непонятливый иностранец поинтересуется: с чего бы это политическая партия собирает главных редакторов газет? Она что у нас, опять объединяется? Для главного редактора провинциальной газеты, конечно, большое счастье прошвырнуться в Москву, пожить за бесплатно в хорошем пансионате, погудеть в лучших журналистских традициях и увидеть живьём министра печати, о котором говорят и пишут столько интересного. Вопрос в ином: не знаю, является ли Лесин членом «Едиота», но по статусу своему он вроде как министр всех средств массовой информации, а не только центристских. И мне не совсем понятно, почему министр освящает своим присутствием сомнительное агитационное мероприятие отдельно взятой политической партии, у которой вдобавок чрезвычайно размытая идеология. Но это бы бог с ним, у нас и Путин на съезде этих добровольных помощников выступал. Рейтинг большой, не жалко. Однако с какого перепугу министр печати регламентирует количество СМИ в любезном отечестве? Покупают, читают — и спасибочко! В любой стране мира немыслимо сборище главных редакторов под эгидой какой-либо партии (на Западе власть вообще старается не встречаться с руководителями СМИ без крайней необходимости), но уж вообразить государственную регламентацию рынка прессы отказывается и самое изощрённое воображение. Сколько у нас там газет в Балтиморщине? Семь? Ну, ребята, это вы загнули! А сколько телеканалов берётся в Принстоне? Пять-де-сят? Нда… Оставить спортивный и государственный, а на руководителей остальных быстро накопать всего самого ужасного и предъявить мне!
Тут можно было бы, конечно, развести интеллектуальные спекуляции насчёт того, что не нужно нам столько министров, при Сталине вон было пять наркоматов, и как жили! — а никакого министра печати не было вообще, и не очень понятно, зачем он нужен, если с именем его связано всего два подвига. Первый — подписание пресловутого шестого протокола (о том, что, отдав НТВ, Гусинский может идти на все четыре стороны). Второй — возобновление вещания киселёвской команды после того, как её два года на глазах у всей страны опускали её же методами, а то и круче. Но мы этого говорить не будем — что ж зря изощряться… Половину заводов позакрывали, а мы чем лучше? Ясно ведь, что подобное заявление носилось в воздухе, и лично я давно его ждал. Да, уважаемые коллеги, нас слишком много. И в том, что у нас сегодня такая пресса, виноват не столько Лесин и даже не столько Путин, сколько мы сами. Наша свобода была прежде всего свободой шантажа, спекуляций, лжи и пошлости. Бывает ли другая свобода? Думаю, нет.
Мы и без Лесина прекрасно знаем, что подавляющее большинство новых СМИ создавалось для отмывания денег (впрочем, и большинство фильмов снималось с той же целью). Кроме того, с лёгкой руки Гусинского всякий олигарх считал своим долгом создать маленькую медиаимперию, пусть и в масштабах Урюпинска. Сегодня, когда олигархов взяли за хобот (и, вероятно, правильно сделали), все эти СМИ постепенно загибаются. Какой выход хочет нам предложить Министерство печати, если сегодня газета может существовать только в двух случаях: либо если катастрофически опустит планку, печатая одну рекламу и порнографию, либо если пойдёт на содержание к частному капиталу?
Да, господа, так получилось: свобода слова в российских условиях отождествилась с частным капиталом, и именно он, а не президент стал её единственным гарантом. Точнее, залогом этой свободы становится наличие в стране не одного государственного, а нескольких частных олигархов, у которых ещё, слава Богу, разные мнения. Все мы, журналисты, прекрасно понимаем, что материальных ценностей не производим (как, впрочем, и девяносто процентов населения страны). У станка не стоим и на земле не горбатимся. Почти вся наша пресса, и более того — вся культура, существует на нефтяные и оружейные деньги (потому что сырье и оружие по-прежнему — единственный наш конкурентоспособный товар). И тут есть три варианта: либо создание для прессы таких условий, при которых она может выжить, не продаваясь. Либо государственная поддержка (желательно без встречного требования безоговорочной лояльности). Либо ликвидация части СМИ и почти всей культуры, поскольку отрегулировать рынок государство неспособно, а финансировать своих потенциальных критиков — тем более.
Судя по всему, избран последний путь: если газеты у нас могут быть только частными (и выражать соответственно только негосударственную точку зрения), число их будет сокращаться. Это Министерство печати так борется за свободу слова, за независимость прессы от крупного капитала: так не доставайся же ты никому!
Налицо и первый результат борьбы за свободу: перестала существовать «Общая газета». У Егора Яковлева нет денег на её издание. Газетой заинтересовался инвестор (естественно, из Петербурга), который полностью сменит в издании всё, включая название. Вне зависимости от своего отношения к «Общей» я давно и преданно люблю Егора Яковлева. И думаю, что таких редакторов у нас немного.
Подозреваю также, что, будь у «Общей газеты» другое направление, половины её финансовых трудностей просто не было бы; вообще убыточны у нас почему-то только телеканалы и газеты, критикующие центральную власть. Банкир Сергей Пугачёв, например, недавно решил сделать власти дорогой подарок — наказать на 15 миллионов рублей «Новую газету»: она его осмелилась покритиковать, а он вчинил ей иск, доказывая, что из-за этой критики не получил важного кредита. Кредита, как выяснилось, он не дал себе сам. Хорошо, что нехитрая эта махинация быстро выплыла наружу. Не то бы и у «Новой» возникли трудности с финансированием: вне зависимости от моего отношения к этому изданию хочу заметить, что ликвидация его отнюдь не приблизила бы нас к свободе слова. Вообще вся эта борьба за нашу и вашу свободу сильно напоминает отключение больного от искусственного дыхания на том основании, что аппарат заграничный, неправильный, не наш. Давайте мы лучше это, своими средствами, рот в рот… А если помрёт, так ведь помрёт свободным! Независимым от западного капитала.
И вот я думаю: может, нам действительно стоит резко сократиться? Ведь журналисты, в конце концов, это же не рекламные агенты и не министры печати, они ребята тёртые и всегда трудоустроятся. У меня, например, помимо журналистики, как минимум пара профессий. И если наш собственный министр рекомендует нам исчезнуть, постоим у станка, попреподаём в школах, авось поднимем производство и спасём образование; а читатель пусть почитает государственную прессу. И если он захочет её читать — стало быть, так тому и быть; уже вижу Юрия Роста, фотографирующего на свадьбах, Ирину Петровскую, занятую частным извозом, и сводный хор свободной прессы, поющий в подземном переходе в собств. сопр. на гитаре. Мы многое умеем. Не пропадём.
Но если наш читатель захочет всё-таки читать таких-сяких нас, негосударственных, субъективных, разных, тогда подвинуться придётся вам, господа государственники. И сильно сомневаюсь, что большинству из вас — профессиональных начальников, освобождённых комсомольских работников и чекистов — удастся тогда устроиться по первой специальности.
Лесину-то хорошо, он прораб…